выполнит своего обещания построить железную дорогу, которая соединит нас с Онтарио и побережьем.
Деннис любил поговорить о политике.
Последующие полчаса мужчины обсуждали перспективы строительства железной дороги и разгорающейся борьбы за земли, которая уже вызвала осложнения и трения между метисами, их родственниками индейцами, с одной стороны, и правительством Канады – с другой.
Майлс и Куинланы были совершенно согласны в этом вопросе – они знали, что с исконными жителями правительство обращается несправедливо, их земли у них крадут, а вместе с землей их лишают и источников существования. Кроме того, поселенцы, хлынувшие в прерии, уничтожают бизонов, которые для исконного населения являются источником пищи, одежды и покрытия жилищ.
Беда была в том, что ни один из них не знал, как бороться с такой несправедливостью.
После еще нескольких кружек кофе и двух больших ломтей хлеба, выпеченного Тананкоа и намазанного ее домашним земляничным вареньем, Майлс нехотя простился с ними и поехал обратно в форт.
Демоны памяти и боль, терзавшие его, сейчас утихли, и он мог наслаждаться бегом своего коня по прерии. Только однажды он подумал об этой женщине Рандольф, когда красная сойка выпорхнула из-под копыт его коня.
Оперение этой птицы было таким же ярко-красным, как детали одежды мисс Рандольф, когда Камерон нашел ее.
Майлс почувствовал раздражение, когда понял, что вот уже несколько миль воображает себе, как она выглядела в этих крохотных деталях туалета.
Его половое возбуждение, сказал он себе, не имеет ничего общего с какой-то конкретной женщиной. Это явление биологическое – ясное и простое. Прошло слишком много времени с тех пор, как он лежал с женщиной в постели.
– Пожалуйста, мэм, мой муж сказал, чтобы я отдала это вам, заплатила за операцию Билли и вообще. Доктору, который служит в полиции, платит правительство, но, если бы не было вас, наш Билли мог умереть. А мой Джим не хочет быть кому-то обязанным, понимаете?
Мэри Уиггинс сунула в руку Пейдж смятую пятидолларовую бумажку.
Это произошло на следующий день после несчастного случая, и Пейдж была рада, увидев, что рука Билли заживает: нет ни красноты, ни опухоли, которые, как она опасалась, могли быть признаками заражения. Вероятно, чудовищная карболка доктора Болдуина сделала свое дело, и, конечно, не может быть никаких претензий к аккуратной работе, которую они проделали, поправляя руку мальчика.
Пейдж не хотела брать деньги с Мэри Уиггинс: по их дому и поношенной одежде было видно, что лишних денег в этой семье не водится.
Но здесь играл роль и фактор гордости. Она понимала, что для этих людей очень важно знать, что они оплачивают свои долги. Кроме того, видит Бог, Пейдж нуждалась в деньгах. Лулу Либерман еще не спрашивала у нее деньги за следующую неделю, но сделает это в любой момент.
– Благодарю вас, Мэри, но моя ставка три доллара, а не пять, – сымпровизировала Пейдж, обменяв пятидолларовую купюру на три помятых долларовых.
Эти три доллара оплатят следующую неделю в пансионе Либерман, а по облегчению на лице Мэри она поняла, что их семье эти два доллара весьма пригодятся.
«Что скажешь, Сэм Харрис? – мысленно обратилась она к своему партнеру по клинике, который был большим педантом по части бухгалтерских книг и денежных счетов. – Я только что взяла целых три доллара за срочную операцию и посещение больного на дому неизвестно сколько раз, что ты думаешь об этом?»
Мысль о Сэме принесла с собой тяжкую горечь, надавившую на ее грудь, как скала, и она заставила себя вернуться в тот мир, в котором она сейчас находилась. С течением дней ее шансы вернуться домой становились все более зыбкими.
Однако прошлой ночью у нее возникла идея, которая может позволить ей заработать прожиточный минимум на несколько недель, – во всяком случае она на это надеялась. Это будет зависеть от Северо- Западной Конной полиции и их позиции в отношении найма женщин.
– Это не соответствует правилам, главный врач Болдуин. Полиция не нанимает на работу женщин ни в каком качестве, вы это знаете, а тут еще женщина, претендующая на работу врача. Абсурд! Если вы спросите меня, то для меня это вопрос морального характера – то, что женщина хочет быть врачом. Я совершенно уверен, что комиссар этого не одобрит.
Инспектор Моррис нахмурился и стал крутить кончики усов.
Майлс продолжал стоять на своем.
– Я уверен, что доктор Рандольф хороший врач, сэр, а факт таков, что мне немедленно нужна помощь, а доктор Рандольф здесь, под руками. Учитывая, что я дважды посылал в штаб срочное требование прислать мне помощника хирурга и не получил ответа, похоже, что я должен взять решение этого вопроса в свои руки.
Майлс был совершенно уверен, что инспектор отклонит его предложение, чтобы полиция наняла доктора Рандольф помогать ему на время вспышки эпидемии лихорадки.
Майлс и сам никогда не подумал бы о таком варианте, если бы не был измучен, ухаживая днем и ночью за все увеличивающимся числом больных и с военного поста, и из города.
По правде говоря, ему это и в голову не пришло бы, если бы доктор Рандольф не выдвинула нахально такое предложение. А когда она его высказала, то он не увидел оснований отказываться.
– Вы не будете возражать, инспектор, если я лично приглашу доктора Рандольф поработать на время вспышки лихорадки? Естественно, что я буду выплачивать ей жалованье из моей заработной платы. Если вы считаете это невозможным, я должен буду настаивать на том, чтобы вы немедленно прикомандировали ко мне четырех человек в качестве санитаров.
Брови инспектора Морриса поползли вверх.
– Четырех человек? Главный врач Болдуин, будьте разумны! Вы ведь прекрасно знаете, что из-за этой эпидемии у меня катастрофически не хватает людей. Я вынужден сократить несколько патрулей, а работы по строительству новых казарм откладывают, Бог знает, насколько. – Его голос повысился до крика: – И с каждым днем в строю людей становится все меньше!
Он ударил ладонью по столу, заставив затрепетать бумаги.
– Дать вам еще четырех здоровых мужчин помогать в госпитале – это совершенно исключено. Совершенно исключено!
– Тогда я полагаю, что буду лично договариваться с доктором Рандольф, так ведь, сэр? Лихорадка быстро распространяется среди гражданского населения, и мне необходима помощь.
Лицо Морриса побагровело. Майлс подумал, что старика, учитывая его темперамент, может однажды хватить апоплексический удар.
– Делайте то, что считаете нужным, главный врач Болдуин, и не морочьте мне голову всякими мелочами! – выпалил он наконец.
Майлс отдал ему честь и припрятал усталую, но победную улыбку.
Вчера было три новых случая лихорадки среди военных, а сегодня утром на построении обнаружились еще четверо больных для отправки в госпиталь. У Майлса на руках была еще дюжина больных в городе, которых ему надо было навестить. От молодых констеблей, которых посылали помогать в госпиталь, пользы было мало.
– Вы не в состоянии оказать медицинскую помощь всем больным, – говорила мисс Рандольф раздраженным голосом. – Я предлагаю вам серьезно подумать о том, чтобы нанять меня, доктор Болдуин. Вам это выгодно.
Ее зеленые глаза насмешливо поблескивали.
– Моя ставка восемь долларов в неделю при восьмичасовом рабочем дне, что для врача с моим опытом является смехотворным. Однако я нуждаюсь в работе так же, как вы в моей помощи. Найти меня вы можете у миссис Либерман.
Несносное поведение этой женщины приводило его в ярость, но после того, как большую часть
