Окаменевшая, Пейдж следила за ним, пока могла различить его очертания, потом медленно закрыла дверь. Она опустилась на колени на ковре в холле и дрожащими пальцами открыла медицинскую сумку. Потом начала извлекать ее содержимое.
Поблескивающий стетоскоп, вводное зеркало, серебряный диск, который она определила как примитивную выскабливающую кюретку, набор зажимов, бинты, другие перевязочные материалы, термометр и даже несколько пар коротких резиновых перчаток – все это выглядело архаичным по сравнению с тем, с чем она привыкла работать, но она понимала, что медицинская сумка щедро снабжена по стандартам 1880-х годов.
Парусиновый мешок содержал в себе прочный ящик, внутри которого Майлс тщательно упаковал наиболее употребительные в его времена лекарства: хинин, настойка опия, хлороформ, настойки трав, о которых она никогда не слышала, и большая уродливая бутылка карболки.
– О Майлс, – прошептала она, когда комок застрял у нее в горле.
Он вложил в мешок и книгу в черном переплете с золотыми буквами на переплете – «Современная медицинская практика». Она пролистала ее, улыбнувшись старинной терминологии, но с облегчением обнаружив, что книга дает точные дозы лекарств, подробные указания в применении хлороформа пациентами разного веса, инструкции по употреблению инструментов.
Когда она трогала пальцами эти сокровища, привезенные Майлсом, слезы капали на бутылки, ампулы и коробочки, и она хлюпала носом и вытирала его рукавом.
Здесь были все исходные материалы, в которых она так отчаянно нуждалась, чтобы зарабатывать на жизнь, инструменты, купить которые сама она не могла, медицинская информация, позволяющая ей использовать последние методы лечения.
Его подарок был самым продуманным из всех, какие она когда-либо получала. А они, подумала она, и у нее все сжалось в груди, ввязались в глупую ссору раньше, чем он успел лично вручить ей свой подарок.
Расстроенная, она сжала кулаки и уронила их на колени.
И сексуальный, напомнила она себе с болезненной честностью. Не забудь его сексуальность. Будь она проклята, но Майлс Болдуин не более сексуален, чем любой другой мужчина, на которого она когда-либо положила глаз – в любом столетии! Почему она не встретилась с ним? Она прикрыла глаза и затрясла головой от собственной глупости.
Она никак не могла встретить Майлса Болдуина в те времена, которым принадлежала. Он умер за многие годы до того, как она родилась.
Майлс дал Майору свободу, предоставив жеребцу самому выбирать дорогу по припорошенной снегом прерии.
Где-то внизу от реки серебряным облаком поднимался пар. Майлс глубоко вздохнул и выдохнул пар. Воздух охладил его легкие, но он чувствовал себя так, словно подступающая лихорадка начинает прокладывать свой горячий след.
Пейдж. Пейдж Рандольф.
Он весь горел, желая ее. Вот и сейчас он мог видеть мысленным взором четкие очертания ее мягких бедер, видел, как пояс этих проклятых брюк облегает ее талию и подпирает ее мягкие груди, представлял себе, как его руки могли бы расстегнуть этот пояс…
Он вновь видел ее ягодицы, выдающиеся соблазнительными холмами, заметными под плотным покровом брюк. Его ладони зачесались, и когда он представил себе, как возьмет ее в руки, прижмет к себе, ощутит, как эти длинные ноги сожмутся вокруг его ног, когда он…
Будь она проклята, она доведет его до безумия!
На следующий день в дверь Пейдж раздался стук.
Все утро она была занята приятным делом – стерилизовала и раскладывала инструменты и медикаменты в шкафчике в первой от входа комнате, в которой хотела устроить свою приемную.
Она перетащила туда длинный узкий стол, накрыла его одеялом, поверх одеяла постелила белоснежную простыню, решив, что это будет стол для врачебного осмотра – если когда-нибудь придет время, когда реальному человеку понадобится, чтобы она его осмотрела, в чем Пейдж начала серьезно сомневаться.
Она помешивала в кастрюле на плите фасолевый суп, когда раздался стук в дверь, и первая ее мысль была о Майлсе. Сердце ее затрепыхалось от волнения.
Он вернулся, она знала, что он вернется. Она попыталась пригладить свои упрямые кудри, развязала передник и бросила его на стул, оглядела блузку, нет ли на ней пятен, разгладила складки на юбке.
Пейдж улыбнулась самой себе. По крайней мере сегодня она в юбке – это должно доставить удовольствие старому ханже.
Она прошла холлом к двери и распахнула ее с приветливой улыбкой на лице.
ГЛАВА 10
У ворот виднелась двуколка, а в дверях стоял мужчина, опирающийся на костыль, правая его нога в гипсе, а к боку жалась маленькая бледная женщина. Ее руки прятались в меховую муфту. На ней была большая коричневая шляпа с вуалью, падавшей ей на глаза и прикрывавшей тонкие черты ее лица.
– Доктор Рандольф?
Пейдж кивнула. Мужчина выглядел неуверенным, а женщина испуганной. Ее тонкие губы дрожали.
– Доктор Болдуин из форта сказал, чтобы мы поехали к вам. Моя фамилия Джиллеспи. А это моя жена Элен.
Эта фамилия звоночком прозвучала в мозгу Пейдж. Речь шла об обращении за врачебной помощью по поводу «женских болезней», о чем упоминал Майлс в своем письме.
Ее охватил восторг. Перед ней стояла первая пациентка ее врачебного кабинета.
Пейдж приветливо улыбнулась.
– Заходите, на улице холодно.
Пейдж усадила их в комнате ожидания, сама тоже села, стараясь припомнить свою профессиональную манеру поведения.
– Чем я могу вам помочь?
– Вы уверены, что вы врач, мисс? Вы мне кажетесь такой молодой, – начал неуверенно мистер Джиллеспи.
Это было так похоже на реакцию пациентов на ее внешность в те времена, что Пейдж улыбнулась, хотя с болью осознавала, как не хватает окантованных дипломов на стене, подтверждающих ее право заниматься врачебной практикой.
– Видимо, я обречена на вечную молодость, – пошутила она, как делала это в том своем кабинете. – Уверяю вас, что приближаюсь к сорока, а врачебной практикой я занимаюсь около десяти лет.
Эти слова не совсем совпадали с истиной, но, похоже, они их убедили.
– Так в чем проблема?
Пейдж обращалась к Элен Джиллеспи, но ответил ей снова муж:
– У Элен женские трудности. Вчера днем она упала в обморок, и это не первый раз. Я сказал ей, что либо она добровольно поедет сегодня, либо я свяжу ее и отвезу силой.
Пейдж разглядывала Элен, но увидела немногое. Ее руки спрятаны в муфту, вся она с ног до головы закутана в одежды, а шляпа затеняет лицо.
– Может быть, вы будете чувствовать себя удобнее, если мы поговорим с вами наедине, Элен, – предложила Пейдж, вставая. – Пойдемте со мной. И позвольте мне взять ваше пальто и шляпу, – добавила
