ДОН ЖУАН Я слово дал; У кабальеро слово - дело чести. КОМАНДОР Как поединок. Знаю все прекрасно. Эй, там! Плиту надгробную подвинь-ка! (Плита сдвигается.) И стол готов, со всякой снедью в яме. Не бойся! ДОН ЖУАН Я? Я не боюсь, как видишь. Садись и ты. Выходят лакеи в виде привидений.
КОМАНДОР Прошу отведать снедь Из кухни, где огонь пылает вечно. На вид все мерзко - скорпионы, жабы И всякая иная нечисть мира, Но жар их превращает в лакомство. ДОН ЖУАН И в самом деле лакомство. Эй, Флорес! Попробуй адской кухни, не захочешь И монастырской, даже королевской. ФЛОРЕС Нет, это невозможно! От еды Не откажусь я даже и в Аду. (Подходит к плите, и его обслуживают привидения.) С улицы доносится музыка; двери открываются; монахи вносят гроб с телом Энрике; его сопровождают священнослужитель, донья Анна с домочадцами и музыканты, среди которых Луис и Исабель. Установив гроб под Распятием, монахи с домочадцами доньи Анны удаляются. У изголовья усопшего священнослужитель читает, что следует, из Библии, но голос его внятно звучит лишь изредка; также и с музыкантами, музыка и пение прорываются и затихают.
ДОНЬЯ АННА (приподнимая голову и вуаль с лица) Все это сон! Мне снился дон Жуан, С его явленьем здесь, а я молилась, Оплакивая молодость мою. Энрике жив, и гроб его мне снится; Но и во сне мне тяжело, о, Боже! Иль я больна, уж при смерти давно? (Замечая застолье у гробницы, смеется.) Смешны причуды сна, хотя и страшно. Зачем же дон Жуану приходить На ужин к статуе, ожившей будто? Быть может, и простил ему король, Но не Фернандо, мощный, весь из камня, Со взором в отсветах огней из Ада, Давно узревший сына во гробу. Луис дает знак играть музыкантам.
ИСАБЕЛЬ Прекрасна юность даже в смерти. Мы можем только верить, Как на цветах роса, Мгновенная краса, Что жизни цвет не станет прахом, Как плоть объята страхом, А вознесется в Рай, Для душ прекрасных вечный край. В сияньи солнечного света Душа чистейшая поэта, Как феникс, возродясь, Переживет и нас - Не в жизни скоротечной, В поэзии предвечной!
