Казиль взяла ложку и осторожно попробовала еду.
— На вкус ничего, — сказала она, неуверенно пожав плечами. — А все-таки — из чего это приготовлено?
— Тут много чего есть. Мясо, рис, овощи, специи. В общем, всего понемногу. Но самое главное — это должно вариться несколько лет, не меньше.
— Несколько лет?! — изумилась Казиль, думая, что ослышалась.
— Ну да. Я же сказала — это Вечная Похлебка. Котел вообще никогда не снимают с плиты. Только время от времени подсыпают и подливают в него то одно, то другое. Чем дольше такая похлебка варится, тем она вкуснее… Ту, что вы едите, начала варить бабка моей прабабки. Причем огонь в плите гас лишь один раз. Ну, вы знаете — когда был Великий Потоп…
Взглянув в свои тарелки, Казиль и Джуб брезгливо поморщились, но голод взял свое, и они принялись хлебать. Что касается Эмоса, то он в два счета опустошил свою миску и попросил добавки. Вечная Похлебка считалась у мьюнан изысканным лакомством.
За едой почти не разговаривали. Все были ужасно голодны. Наконец голод был утолен, и они, сытые, откинулись к спинкам стульев. Тетушка Шельда вытащила курительную трубку и, набив ее табаком, принялась раскуривать. Джуб последовал ее примеру.
Разговор крутился вокруг одного и того же: как добраться до пещеры и почему на них так ополчились рэнсники. Тетушке Шельде не было об этом ничего известно. Она и сама старалась обходить людей Лирапа-Луддича седьмой дорогой, считая их грубиянами и неучами.
— Вот появится мой племянник Пуп, тогда попробую что-нибудь узнать, — сказала она. — Он как раз отправился на охоту с парнями, которые якшаются с кланом Луддича. Когда они вернутся с охоты, вы сами сможете у них спросить. Уже темнеет, должно быть, скоро появятся…
— У нас совсем нет времени, — заметил Джуб, торопливо затягиваясь трубкой. — Нужно немедленно трогаться в путь. Наши товарищи сейчас под землей — без воды, без еды. Мы их единственная надежда.
— Нельзя соваться в лес, не разузнав, что к чему, — со вздохом возразил Эмос. — Луддич что-то замышляет, а мы даже не догадываемся что именно…
За окном послышался отвратительный вой, похожий на пронзительный поросячий визг.
— Это опять ганады! — озабоченно пробормотал Эмос. — Их выпустили, чтобы они кого-то выследили. Уж не ваши ли это ребята?
— Мои парни никогда не используют ганадов, — покачала головой знахарка. — Они ездят охотиться верхом — на колченогах… Наверное, кто-то еще решил поохотиться в моем лесу. Причем без моего разрешения! Ну погодите, я вам покажу, как самовольничать… Куда только подевались мои ребята? Когда надо, никогда их нет на месте! Если они хорошенько не проучат наглецов, забравшихся в мой лес, — пригрозила она, — я из них самих похлебку сварю!
Глава 15
ПО ГОРЯЧЕМУ СЛЕДУ
Ганад подкрался почти бесшумно, и, едва царапнув когтями по веткам, кинулся на детей.
Раскрыв перепончатые лапы, мерзкое чудище спланировало и приземлилось точно на сук, где сидели Тайя и Локрин. Локрин успел увернуться и, отпрянув в сторону и уцепившись за дерево хвостом, перемахнул на верхнюю ветку. Промахнувшийся ганад по инерции пролетел мимо и, развернувшись, устремился к Тайе. Девочка проворно перепрыгнула к Локрину, который вовремя протянул ей руку и поднял к себе. Мальчик потерял равновесие и чуть было не свалился сам, но Тайя уже успела ухватиться за сук и поддержала брата.
Оскалившись и зарычав, ганад перепрыгнул на соседнее дерево и, расправляя перепонки, приготовился повторить прыжок.
— Они не умеют летать, — шепнула Тайя, — только прыгать с ветки на ветку!
— И то хорошо, — проворчал Локрин. — Бежим!
Вдруг ганад пронзительно заверещал, и дети в ужасе переглянулись: в ответ послышалось сразу несколько взвизгов. Не теряя ни секунды, дети бросились в прореху в зарослях и пустились скакать по тонкому переплетению ветвей. Ганад тоже было сунулся за ними, но был слишком тяжел, чтобы преследовать их по тонким веткам. Зарычав, он огляделся в поисках обходного пути.
— Подожди! — выдохнул Локрин. — Нужно попробовать добраться до верхнего уровня!
— Умная мысль, — фыркнула Тайя. — А как именно — ты подумал?
Локрин смущенно промолчал. О том, чтобы карабкаться наверх, пока где-то поблизости рыскал ганад, нечего было и думать.
Время от времени ганад возникал перед ними из туманного сумрака, принюхиваясь, присматриваясь. Иногда подходил так близко, что на них даже веяло гнилостным дыханием из его разинутой пасти. Это значило, что он находился как раз с подветренной стороны и, пока был там, не мог их учуять.
Тайя многозначительно подняла палец. Когда ганад немного удалился, она шепнула Локрину:
— Дай-ка мне рыбу, которую ты хотел съесть!
— Ты что, с ума сошла? — удивился тот. — Нашла время перекусывать!
— Не для еды, глупый. А чтобы сбить его со следа!
Мальчик восхищенно ахнул и бросился развязывать вещевой мешок. Отломив по куску вонючей рыбы, они принялись ею натираться.
— Ну и вонища! — поморщился Локрин и, кивнув сестре, насмешливо добавил: — От тебя несет, как от огромной помойки!
— Вот только попробуй когда-нибудь кому-нибудь потом об этом рассказать! — серьезно пригрозила она, продолжая старательно натирать лицо.
Между тем в поисках добычи ганад уже сделал почти полный круг и снова зашуршал где-то поблизости. Боясь пошевелиться, дети замерли на месте. Единственная надежда детей была на то, что их маскировочная окраска и запах рыбы обманут ганада и в конце концов собьют со следа.
Все было тихо. Выждав некоторое время, дети снова начали карабкаться вверх. Вдруг Локрин, похолодев от ужаса, тихо тронул сестру за плечо. Тайя замерла и прислушалась. Совсем рядом кто-то засопел. Стараясь не шуметь, они поползли туда, где листва была погуще. Тайя легла ничком и, обхватив руками и ногами какую-то ветку, снова замерла.
Локрин хотел оглядеться, но в этот момент ветка под ним ощутимо прогнулась: кто-то тяжелый встал на тот же сук. Он ясно слышал сопение зверя. Тайя, которая была гораздо ближе, почувствовала, что зверь подкрался к ней вплотную. А еще через секунду влажное рыло ткнулось ей в плечо, в спину. Зверь принялся ее обнюхивать. Потом тяжелая лапа легла ей прямо на спину. У Тайи перехватило дыхание. Чтобы не закричать, девочка изо всех сил прижалась к ветке и зажмурилась. Тяжелое четвероногое животное прошло прямо по ней. Обмирая от ужаса, она приоткрыла один глаз и увидела перед собой громадного ганада.
Теперь ганад обнюхивал голову Локрина. Тайе стоило огромных усилий не стучать зубами. Животное не узнавало их запаха. Его заинтересовал запах рыбы. Тайя молилась лишь об одном: чтобы Локрин лежал тихо. Стоит ему пошевелиться, и ганад, мгновенно распознав добычу, тут же растерзает мальчика на части.
Боясь даже вздохнуть, Локрин зажмурился и крепко обнимал сук, на котором лежал, прижавшись щекой к коре. Он чувствовал, как влажное рыло потыкалось ему в плечо и шею, пытаясь распознать запах. Острые клыки слегка царапнули его по затылку. Потом, пробуя на вкус, зверь лизнул его языком. Мальчик чувствовал на себе его горячее, зловонное дыхание и, внутренне содрогаясь от отвращения и страха, с трудом сдерживал тошноту.
Животное снова засопело, поставило тяжелую лапу на спину ребенка и, перебравшись через него, стало карабкаться вверх по стволу. Руки Локрина ослабели, ноги беспомощно болтались в воздухе, и он едва держался на дереве.
Мальчик пытался ухватиться за ветку ногами, но влажная кора была гладкой и скользкой. Чуть было
