Зал опомнился и возмущенно зашумел.
Она подняла руку:
— Собрание постановило: для выступающих регламент в пять минут. За пять минут я вам все расскажу.
И зал притих.
Она сидела в фойе в полном одиночестве. Мимо нее проходили, поглядывали с удивлением, некоторые даже с испугом.
Женщины голосовали. Собирались группками. Отходили в сторонку, вычеркивали, для некоторых вопрос был, по-видимому, решен давно, и они вычеркивали сразу одну из фамилий, другие задумывались, вздыхали, это было явно непривычное занятие для очень многих. Они привыкли, что всю жизнь за них решали другие. Сегодня решали они.
Она вошла в зал. Все места были заняты. Одна из молодых женщин поспешно встала и уступила ей место. Со сцены зачитали протокол счетной комиссии. Директором был избран начальник цеха Петухов. Женщины аплодировали. Она встала и пошла к выходу.
Уже за проходной ее догнал Спирин.
— Удовлетворена? — спросил он.
— Нет, — ответила она.
— И что же дальше? — спросил Спирин.
— Теперь я добьюсь, что тебя исключат из партии.
— Сейчас это не трагедия, сейчас сами выходят.
— А тебя выгонят.
— За что ты меня преследуешь? — почти с отчаянием спросил Спирин.
— За то, что ты вор. И не хочешь в этом покаяться.
— Я не вор. Я ее купил.
— У кого?
— Я не знаю их фамилий. Это Витек, он торгует овощами с лотка у метро. И такой рыжий, с бородой. Шкипер у него кличка. Они предложили мне, и я купил за сотню.
— Они предложили именно тебе, потому что другие ворованное не покупают. Может быть, ты и машину ворованную купил по дешевке? Ты жиреешь на чужой беде.
Спирин остановился, схватил ее за лацканы куртки и потащил к помойке между домами. Она пыталась сопротивляться, крикнула:
— Помогите!
Но мимо проходили люди, делая вид, что они этого не видят. Это их не касалось. Наконец она вырвалась, отпрыгнула в сторону, достала из сумки нож и пошла на Спирина.
Женщины работали за компьютерами. В комнату вошел молодой человек с рулоном сводных таблиц.
— Прошу прощения, — сказал он, — но ваш отдел запутал работу всего управления. — Он положил таблицы на стол Людмилы. — Разберитесь, пожалуйста. — Не выдержал и добавил: — Это не работа, а черт знает что! — И вышел.
Женщины молчали.
— Девочки, надо разбираться, — сказала почти робко Людмила.
— Ну уж нет, — вскочила Вера. — Ты запутала, ты и разбирайся. — И она выключила компьютер.
Погас экран дисплея Нади, отключила компьютер и Липа. Некоторое время еще работала самая пожилая программистка, но и она отключилась.
Людмила посидела и вышла.
— Пошла советоваться, — прокомментировала Вера.
Борис ожидал Анну. Из Госплана выходили солидные, хорошо одетые мужчины, да и молодые были одеты солидно и со вкусом. Анна увидела его, заулыбалась, поцеловала. Борис смутился.
Они шли по улице под руку, Анна с увлечением рассказывала:
— Всё. Считай, что это забастовка. И мы будем держаться до конца. Как ты думаешь, чем это все может закончиться?
— Как всегда. Вам уступят в какой-то мелочевке, но все решать будут по-прежнему они.
— А в чем уступят?
— Уберут эту Людмилу и поставят тебя. Ты наиболее опытная, девчонки тебя поддерживают.
— Это совсем неплохой вариант для пользы дела, — сказала Анна.
— Идиотка! Ты должна стать начальником отдела. Надо всегда требовать большего! — возмутился Борис.
— Ну большего ты будешь требовать у себя в Австралии. А мы у себя сами разберемся.
— Эх, Анюта, — с сожалением сказал Борис, — и ты тоже! Наши замечательные личные отношения переводишь в политику.
— Никакая это не политика, — возразила Анна. — Ты же уезжаешь не из-за политики, а потому что там дешевле джинсы, кроссовки, видеомагнитофоны.
Борис остановился.
— Прости меня, Боренька, — поспешно сказала Анна. — Это потому, что я тебя люблю. И мне обидно, что такой замечательный парень достанется какой-то австралийке.
— Ладно, — сказал Борис. — Пока я еще не уехал, я приглашаю тебя в кино.
— А билеты взял? — спросила Анна.
— Выстоял в очереди. Я уже несколько лет не был с женщиной в кино. С любимой женщиной, — добавил он. — Мы будем сидеть в темном зале, и я тебя буду робко трогать за коленку.
— Только очень робко, — предупредила Анна. — А то схлопочешь.
— Конечно, — сказал Борис. — Я же теперь знаю, с кем имею дело…
Витек — молодой, но уже располневший мужчина — торговал яблоками рядом с метро. К концу рабочего дня он был слегка пьян и поэтому оживлен.
— Яблоки венгерские! — выкрикивал он. — Запасайтесь! Последний завоз. Завтра не будет! И послезавтра не будет!
Торговал он быстро. Накладывал в пластмассовую миску, быстро называл цену и тут же снимал миску с весов.
Она стояла в стороне от очереди. Он ее заметил, но очередь не уменьшалась, и Витек сосредоточился на торговле.
— Контрольная закупка, — произнес мужчина средних лет в очках, в кожаном пальто, из тех покупателей, которые обычно не глядят на стрелку весов и не пересчитывают сдачу. Теперь уже яблоки были взвешены самым тщательным образом. Мужчина был обсчитан на тридцать копеек. Тут же были перевешены яблоки еще у двух женщин, которые, купив, почему-то не ушли сразу. Их обсчитали почти на рубль. Начали составлять протокол.
Она убирала квартиру. Нюрка перемещалась за нею. Зазвонил телефон. Она сняла трубку, выслушала и сказала:
— Заходите. Да, конечно…
Она пылесосила, увидела, как насторожилась Нюрка, и выключила пылесос. Дверь квартиры открывали снаружи. Щелкнул один замок, потом второй, Нюрка глянула на нее, она кивнула. Нюрка отошла и легла. Дверь открылась, и вошел тренер в ватной куртке. Нюрка зарычала. Тренер шагнул, и Нюрка бросилась вперед. Она повисла на рукаве куртки. Тренер достал отвертку, попытался ею ткнуть Нюрку, но она тут же перехватила вторую руку. Отвертка выпала. Тренер ударил Нюрку коленкой, Нюрка отскочила и тут же бросилась снова. Тренер не устоял и упал. Нюрка стояла над распластанным на полу человеком, ощерив пасть…
