— Я добиваюсь, чтобы тебя судили. И я добьюсь, чтобы все узнали, что ты вор. Общественность, я думаю, поинтересуется к тому же, на какие доходы купил инженер Спирин на черном рынке машину, которая стоит не меньше сорока тысяч. А инженер Спирин получает триста двадцать рублей.
Спирин внимательно посмотрел на нее. Она не отвела взгляда.
— Тогда так, — сказал Спирин, вставая. — Если ты не отлипнешь от меня, на тебя случайно наедет машина или однажды тебя найдут в Москва-реке вместе с твоей собакой. Жизнь человека сегодня недорого стоит. А я денег не пожалею. — И Спирин носком ботинка почти незаметно ударил ее по ноге, ударил по голени, по самому болезненному месту, но он не ожидал ее реакции. Она поднялась и ударила его коленкой между ног, удар был мгновенный. Спирин согнулся от боли. Она прошла мимо старух, улыбнулась им. Никто во дворе и не заметил, что произошло.
Она открыла свою квартиру. Ей навстречу бросилась Нюрка. Она присела на пол у двери. Нюрка лизнула ее в лицо, почувствовала знакомый ей вкус слез, застыла в недоумении, потом присела рядом с нею и завыла…
Вечером они с Борисом обсуждали случившееся. Борис прошелся по комнате и сказал:
— Я думаю, на этом все и закончится. Я помню, как мы дрались в детстве. Дерешься, дерешься, видишь, что противник не сдается, и все заканчивается. Каждый продемонстрировал силу, никто не поддался, и наступает мир.
— А я мира не хочу, — сказала она. — Я хочу войны…
— Не надо, — сказал Борис. — Они отравят Нюрку. Она же добрая собака.
— Значит, перестанет быть доброй, — сказала она. — И ты займешься ее дрессировкой. Она должна быть злой, недоверчивой, агрессивной. Если в квартиру входит человек, она должна бросаться мгновенно. Если ко мне подходит на улице человек, она должна быть так же мгновенно рядом со мною. И если рядом стоящий со мною человек только поднимет руку, она должна даже без команды защищать меня.
— Послушай. — Борис сел рядом с нею. — Если воспитать собаку такой, как ты хочешь, то это значит жить в постоянном страхе. Подойдет к тебе на улице подруга, случайно поднимет руку, чтобы, ну скажем, поправить прическу, и собака может броситься. В квартиру войдет почтальон, врач — и нет никакой гарантии, что у нее не сработает рефлекс нападения. Я не хочу превращать нормальную собаку в зверя.
— Значит, ты хочешь, чтобы завтра выдавили дверь и расправились со мною и с нею? — спросила она.
— Успокойся, — попросил Борис. — Не надо преувеличивать опасность.
Вечером она гуляла с Нюркой. Нюрка бегала по пустырю.
Она услышала, как из кустарника крикнули:
— Дэзи!
И Нюрка помчалась на зов.
— Нюра, ко мне! — крикнула она, но Нюрка ее то ли не услышала, то ли не послушалась. Она бросилась за нею. Увидела, как быстро удаляется мужчина.
Нюрка, удобно устроившись, с аппетитом поедала большой кусок колбасы.
— Фу! — крикнула она, стегнула Нюрку поводком, но собака уже расправилась с колбасой.
Они возвращались домой. И вдруг Нюрка легла на землю. Она приказала ей встать. В подъезде Нюрку стало тошнить.
В квартире она с трудом заползла под стол. Дыхание становилось частым и прерывистым.
Она набрала номер телефона и сказала:
— Боря, кажется, ее отравили… да, понятно, понятно. Я тебя умоляю…
…Она набирала воду в большую спринцовку, раскрывала Нюркину пасть и закачивала в нее воду.
…Борис вбежал в комнату, разломал ампулу с лекарством, набрал в шприц, вколол, на руках отнес Нюрку в ванную и, перевалив через колено, начал выдавливать содержимое желудка.
Они сидели рядом с едва дышащей Нюркой. Борис послушал сердце. Уколол иголкой, рефлексы были.
— Не хотел я этого, — сказал Борис. — Но придется…
Она сидела у себя в квартире. Позвонили в дверь.
Нюрка с лаем бросилась к двери и запрыгала в радостном возбуждении перед мужчиной в длинной ватной куртке.
— Хорошая девочка, — сказал мужчина.
Нюрка подпрыгнула, чтобы лизнуть его в лицо.
И тут мужчина Хлестнул ее плеткой. Нюрка отскочила и обиженно заскулила.
— Фас! — скомандовала она.
Мужчина замахнулся плеткой. Нюрка захлебывалась от лая, не нападала, но и не отступала.
— Понятно, — сказал мужчина. — Потенциально совсем неплохие данные.
Она ехала в троллейбусе, который был заполнен женщинами, в основном пожилыми и среднего возраста. Располневшими, в привычных синтетических пальто и плащах. Женщины переговаривались, явно многие из них были знакомы друг с другом.
На остановке троллейбус почти опустел. Она вышла вместе со всеми. Женщины шли к зданию, на котором была вывеска «Галантерейная фабрика». При входе на фабрику стояли женщины-вахтеры. Им показывали синие книжечки-пропуска. А некоторые и не показывали. Просто здоровались. И она запустила руку в сумку, кивнула вахтерше и прошла вместе со всеми. И так же в толпе двинулась к зданию фабричного клуба. На щите перед клубом было вывешено объявление с двумя фотографиями. Она приостановилась перед объявлением, на котором было написано:
«Сегодня альтернативные выборы директора фабрики»
На одной из фотографий был изображен мужчина лет пятидесяти, Петухов — начальник цеха кожгалантереи. На втором Спирин — главный инженер фабрики. Фотография бывшего хозяина Нюрки была цветная. Спирин улыбался. Петухов был сосредоточенно серьезен.
Она разделась в клубном гардеробе.
Она сидела в зале вместе со всеми, наблюдая за происходящим на сцене. А на сцене находились Петухов и Спирин. Спирин заканчивал изложение своей программы.
— Если мы приложим все наши усилия в этом направлении, — говорил Спирин, — мы станем богатыми и счастливыми. За работу, товарищи!
Его слова встретили аплодисментами. Ведущая, бойкая женщина, обратилась к собравшимся:
— Товарищи, есть ли мнения по кандидатам на должность директора нашей фабрики?
Женщины молчали. Никто не хотел выходить первой. И тогда встала она.
— Есть, — сказала она и пошла к трибуне.
Спирин узнал ее.
Она подошла к микрофону:
— Если вы своим директором хотите выбрать вора и негодяя, причем мелкого и пакостного, голосуйте за Виталия Николаевича Спирина.
Зал молчал. Первой опомнилась ведущая собрание.
— Кто вы такая? — спросила она. — Вы к нашей фабрике не имеете никакого отношения.
— К фабрике не имею, но со Спириным у меня очень тесные отношения. Он не только вор, но еще и бандит. Три дня назад он меня ударил только потому, что я не согласилась с его доводами. Если вы хотите иметь директора, который может избить женщину, — а здесь, на фабрике, большинство женщин, — голосуйте за Спирина.
