Утром они завтракали вместе. Он с удовольствием наблюдал, как она быстро приготовила гренки, кофе.
— Приводи в порядок машину, — сказала она, одеваясь. — Она нам потребуется. Ты замечательный. — Она поцеловала его. — Повезет же какой-нибудь австралийке.
— Ты считаешь, что повезет? — спросил он.
— Конечно. До вечера, — сказала она.
— До вечера. — Он обнял ее и нежно поцеловал.
Что-то в ней сегодня было особенное. Она шла по коридору управления — стремительная, счастливая, уверенная. Мужчины останавливались и оглядывались ей вслед.
…И работала она быстро, четко, уверенно, чего нельзя было сказать о ее сослуживицах. Одна из них разорвала уже просчитанные сводки.
— Сколько можно переделывать! — с яростью выпалила она и выскочила из комнаты.
В комнату зашел начальник, на этот раз без бодрого приветствия, и направился к ней.
— Анна, — попросил он, — мы задерживаем другие отделы. Помоги.
— Нет. — Она улыбнулась начальнику. — Каждый должен нести свой чемодан. — И, больше не обращая внимания на начальника, продолжила свою работу.
Он постоял несколько секунд рядом и побрел обратно.
Она сидела рядом с Борисом в его «Запорожце».
— Куда? — спросил он, выруливая из переулка.
— Туда, где мы были вчера.
— Зачем?
— Хочу извиниться, — сказала она.
…Они въехали во двор дома, где вчера нашли Нюрку. Она вышла из машины. «Волга», на которой их вчера преследовали, стояла у подъезда.
— Посиди в машине, — попросила она.
Она подошла к «Волге», достала из сумки большое шило, с трудом, но все-таки проткнула баллон.
Он увидел это, выскочил из «Запорожца». Вдоль дома шли двое мужчин. Он подошел к ней, когда она пыталась проткнуть второй баллон.
— Что ты делаешь! Что ты делаешь! — спросил он с ужасом, прикрывая ее, чтобы не заметили мужчины.
— Что! Что! — передразнила она. — Помог бы женщине. — Второй баллон она никак не могла проткнуть.
Он взял у нее шило, мгновенно проткнул.
— Боже, — сказал он, — что я делаю!
Она взяла у него шило и подошла к третьему баллону. На третий баллон сил у нее уже не было. Он выхватил у нее шило, проткнул оставшиеся два баллона, схватил ее за руку.
— Все! Все! Мы отомстили. Уезжаем!
— Подожди. — Она достала из сумки бутылку с мутноватой жидкостью и вылила часть этой жидкости на капот. Краска вдруг пожухла и начала трескаться. Оставшуюся часть жидкости она вылила на багажник и пошла к «Запорожцу».
Он сел за руль и не мог вставить ключ в замок зажигания.
— Успокойся, — сказала она.
Наконец он вставил ключ.
— Посиди немного, — попросила она. — Тебе надо успокоиться.
Но он уже рванул с места.
…Он гнал машину по Кольцевой дороге. Она молча сидела рядом. Наконец он не выдержал и сказал:
— Ты бандитка.
— Нет, — возразила она. — Я добрая, замечательная женщина. Но меня довели.
— Ты же испортила машину. Чем ты ее полила?
— Я не знаю, — ответила она. — У меня есть подруга-химик. Я попросила ее приготовить такую смесь, чтобы прожигала двухмиллиметровое железо.
— Зачем? — спросил он. — В конце концов, четыре старых баллона моего «Запорожца» — неравноценная плата за испорченную новую «Волгу».
— А как оценить унижение! — выкрикнула она. — А меня унизили, меня оскорбили и тебя, кстати, тоже, — добавила она уже спокойнее.
— Не гневи Бога, — попросил он. — Нюрка нашлась, и будь благодарна. Они тебе этого не простят. Они или убьют Нюрку, или ее отравят.
— Значит, я тоже или убью их, или отравлю.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Успокойся, — сказала она. — Я думаю, до убийства не дойдет. Но они за все ответят… Я это сделаю… Я придумаю как… Успокойся, ты в этом не будешь участвовать… Я справлюсь сама. Я же понимаю, тебе перед отъездом совсем ни к чему влипать в какие-то истории.
— При чем здесь мой отъезд? — рассердился Борис. — Они же с тобой расправятся!
— Наверняка, — согласилась она. — Если я не буду сопротивляться.
Она вышла из магазина, подошла к подъезду своего дома. Возле подъезда ее поджидал бывший уже теперь хозяин ее Нюрки и владелец испорченной «Волги». Он двинулся за нею.
— Спирин, если вы попытаетесь войти в мою квартиру, я вызову милицию, — предупредила она.
— Побеседуем здесь. — Он кивнул на скамейки во дворе между двумя домами.
Но скамейки были заняты. На одной сидели старухи, на другой целовалась юная пара. Спирин подошел к молодым.
— Ребята, мне надо поговорить с этой женщиной. — Он показал на Анну. — Я хочу сделать ей предложение.
— Ну если предложение. — Девушка встала. — Пойдем, — сказала она парню. — Когда ты соберешься сделать предложение мне, нам тоже, может быть, уступят место.
Они сели на скамью и со стороны, наверное, смотрелись как счастливая пара. К тому же Спирин, спрашивая, улыбался. Она, отвечая, тоже улыбалась.
— За что вы покалечили мою машину? — спросил Спирин.
— Какое совпадение! — ответила она. — Нашу тоже покалечили.
— Да весь ваш «ушастый» не стоит ремонта, который мне обойдется не меньше чем в две тысячи.
— А вы считали, что вам все сойдет с рук?..
— Что — все? — спросил Спирин.
— Воровство.
— Я купил эту собаку, — сказал Спирин.
— У кого? Где? — спросила она. — Назовите этого человека!
— На Птичьем рынке, — ответил Спирин. — У прохожего.
— Неправда, — сказала она. — Я была на рынке все двадцать четыре воскресенья с момента, когда ее украли. Во что вы превратили собаку? В механизм по производству денег?! Вы же видели, что она еще щенок! Ей еще год надо было расти. Это все равно что заставлять рожать тринадцатилетнюю девочку. К сожалению, в Уголовном кодексе нет наказания за это преступление против животных. Ладно, Бог вас накажет. Я не хотела этой войны, вы мне объявили ее сами, вы ее захотели, вы ее получите.
— Чего ты добиваешься? — спросил Спирин.
