Она достала из бара французское шампанское, мы выпили, а потом я испытал блаженство, о котором догадывался, занимаясь онанизмом, но не думал, что это так упоительно. В том смысле, что как невозможно напиться в жару, так и невозможно перестать желать женщину. Не сразу, конечно, но через десять минут я снова ее хотел.
— Ты мечтал об этом? — спросила моя будущая жена.
— Да, — подтвердил я.
— Ты осуществил свою мечту. А теперь иди домой.
— Я остаюсь, и мы поженимся.
Вероятно, она знала о моем упорстве, может быть, узнала от соседей, я родился и вырос в этом подъезде. Когда я учился в шестом классе, меня побил десятиклассник из соседнего дома. Я проколол колеса «Жигулей» его родителей. Они пришли разбираться к моим родителям.
— Если он не извинится, то я сожгу вашу машину и квартиру! — заявил я.
И десятиклассник извинился. У них машина не была застрахована.
Может быть, она подумала о «мерседесе», «пежо» и «ауди», которые могут быть сожжены по мере остановки возле нашего подъезда, и разрешила мне остаться.
Утром я встал, а она продолжала лежать в постели, что меня удивило. Обычно мать вставала раньше отца и готовила завтрак. Я спросил, как обычно спрашивал отец:
— Что сегодня у нас на завтрак?
— Ничего, — ответила моя жена. — Обычно, прежде чем требовать завтрак, мужчина дает деньги, на них покупаются продукты, а из них готовится завтрак.
И тут мне повезло. Я накануне получил зарплату и еще не отдал матери. Я выложил перед нею все деньги. Моя жена быстро поджарила стейк из осетрины, я получил чашку горячего шоколада и гренки с клубничным джемом.
На ужин был салат из крабов, снова осетрина, только на вертеле, а потом мы пили пиво «Миллер» с креветками и смотрели на видеомагнитофоне новые американские фильмы, которые на прошлой неделе вышли на экраны кинотеатров Нью-Йорка, и видеопираты доставили их в Москву.
Через четыре дня моя жена сказала:
— Деньги закончились.
— Вся моя зарплата? — я не мог не удивиться.
— Пожалуйста, — жена протянула мне чеки из магазинов и калькулятор. Я быстро подсчитал. Все сходилось.
— Что будем делать?
И между нами произошел примерно такой диалог.
— Не покупать стейки из осетрины, из обычного мяса получаются отличные котлеты. И вообще совсем необязательно есть каждый день мясо или рыбу. А сейчас вообще пост.
— Я не верующая и не вегетарианка.
— Мои родители тоже не вегетерианцы. Но хорошо приготовленные соевые котлеты не хуже свиных отбивных.
— Не люблю сою и не ем свинины. В ней много холестерола.
— Совсем не обязательно заваривать только чай «Липтон» с бергамотом. Моя мать для запаха добавляет немного «Липтона» с бергамотом в наш чай «Бодрость».
— Эта «Бодрость» меня не бодрит.
— Как говорит мой отец, брак — это партнерство. Каждый вносит свой вклад в семью. Ты не хотела бы внести свой вклад?
— В каком смысле?
— В смысле пойти поработать.
— Этого смысла у меня нет. Ты, наверное, знаешь, я окончила Педагогический институт, факультет дошкольного воспитания. В ближайшее время я хочу родить, и вообще мне уже пора рожать. Я для того и училась, чтобы воспитывать своих детей. Ты должен понять: женщины, как и мужчины, разделяются на классы. Как и раньше, есть мужчины-воины, землепашцы, ремесленники, купцы и жрецы. А женщины — или супруги и матери, или гетеры. Ты знаешь, кто такие гетеры?
— Проститутки.
— Ничего подобного. Сейчас я тебе прочту.
Она достала с полки Энциклопедический словарь и прочитала:
«Гетера — от греческого подруга, любовница. В Древней Греции образованная, незамужняя женщина, ведущая свободный, независимый образ жизни». Конечно, были и есть женщины-амазонки, рабыни, крестьянки, аристократки.
— А ты кто? — спросил я, может быть, чуть грубее, чем следовало.
— Я аристократка, гетера, которая со временем станет замечательной матерью и добродетельной супругой.
Поняв, что проигрываю, я подвел итог дискуссии, как подводил мой отец:
— Надо укладываться в деньги, которые у нас есть.
На ужин я получил макароны с кетчупом, на завтрак те же самые макароны с тем же самым кетчупом.
Ничего, решил я тогда, тебе тоже когда-нибудь надоедят макароны с кетчупом. Но ей не надоедали макароны, она их не ела. Сколько макарон было, когда я уходил на работу, столько и оставалось, когда я возвращался. Макароны были, а жены не было. Правда, она всегда оставляла записку, что она у подруги, и номер телефона. Я однажды позвонил, трубку снял мужчина.
— Вы кто? — спросил я.
— А вы? — спросил мужчина.
— Я муж.
— А я муж подруги.
Мне показалось, что мужчина едва удерживается от смеха. На следующее утро моя жена сказала:
— Я еду отдыхать с подругой.
Я хотел сказать, что прежде чем отдыхать, надо заработать этот отдых. Но не сказал, потому что подставлялся бы примерно под такой ответ:
— Надеюсь, ты мне и заработал на отдых?
Я промолчал, а она не спросила про деньги на свой отдых. А я не спросил, куда она едет отдыхать. Если я не давал денег, то и спрашивать не имел права.
— Пока меня не будет, ты поживи у родителей, — сказала она перед отъездом.
Я не стал возражать. Я и так жил у родителей. Чего делать в ее квартире, если она все вечера проводила у подруги.
Я читал в романах, что раньше влюбленные, когда расставались, писали друг другу письма каждый день, и даже по два письма в день. Сегодня, когда почти у всех сотовые телефоны, никто никому не пишет. Но она и не звонила.
Зато вечером в нашу квартиру позвонили и сказали:
— Возьмите вещи вашего сына.
— Какие такие вещи? — спросила мать, но ей не ответили. Она услышала, как хлопнула дверь, и лифт пошел вниз.
Мы с отцом вышли на лестничную площадку и увидели картонный ящик с моим костюмом для выпускного вечера и черными парадными ботинками. Джинсы и кроссовки я перенес в родительскую квартиру, когда она уезжала.
Я спустился на три этажа ниже и позвонил в квартиру моей жены. Дверь мне открыл мужчина в спортивном костюме с надписью «Россия». Он был явно из тех сравнительно молодых, которые недавно ушли из спорта. Старые спортсмены носили костюмы с надписью «СССР».
— Ты кто? — спросил спортсмен.
— Я муж хозяйки этой квартиры.
— Ты самозванец! Муж хозяйки и продал мне эту квартиру. А хозяйку я видел один раз. Такая баба не
