движутся навстречу. Только один выпал из моего поля зрения. Но он где-то рядом – страхует.
Ситуацию я просчитал. Любитель порнографии, что ждал меня у газетного киоска (он же – стадо веселых слонов), должен сзади сбить меня с разбега прямо в руки идущим навстречу. А тот, за киоском, подстраховать, подскочив и заломив руки, если первый не успеет сразу подняться. Коробочку мне приготовили. Спасибо. Ребята!.. Я же преподавал там, где вы учились. И я сделал логичный очень быстрый шаг вперед и сразу влево, к ничего не ожидающему страховщику. Он так аккуратно получил удар в печень, что не сразу даже понял свою беспомощность. Одновременно мимо меня стокилограммовой ласточкой и прямо на напарников пролетел любитель порнографии. Единственно, ласточки не летают, как он, ногами вперед. Так только покойников выносят. Еще иногда подобное случается с незадачливыми каратистами. Напарники его поймали. Уже на заснеженном асфальте. Вот мудак. Он хотел ударить меня сразу двумя ногами в спину. И ударил бы, если бы я не шагнул в сторону.
Парень слева оседал прямо в грязную лужу. Глаза его были уже закрыты, а рот разинут, как у рыбы. А я уже оказался впереди. Любитель порнографии после промаха наверняка упал бы сильно, если бы его напарники не поспешили занять его тяжелым телом свои руки. Что мне и надо было. Первый обернуться не успел и получил четкий короткий удар по затылку костяшками пальцев. Не сильный удар, но чувствительный. Вызывает болевой шок и отключает. Он и отключился. А его продолжали держать. То ли от растерянности, то ли от сострадания к товарищу. Им бы убрать руки, и пусть падает задницей в грязь, если драться не научился. Но они держат. А я ждать не люблю. Нетерпеливым меня мама родила. И бью их. Одного каблуком с разворота в челюсть. Как бы не сломать-то... Второго с противоположного разворота в грудь, под сердце.
– Руки вверх! Стоять! Милиция! – Пятый откуда-то вынырнул. Еще пистолет достать не успел – из кобуры его вытаскивает, а пистолет почему-то за кобуру цепляется. Но кричит он правильно. Он меня от работы отвлекает. А то я слишком увлекся. Хотел ты, парень, своим помочь, однако уже поздно.
До него четыре небольших шага. Я бы вполне успел до того, как он пистолет вытащит и опустит предохранитель. Если бы не заметил что-то странное в его глазах... Один скачок, разворот и удар, но глаза у парня вдруг затуманились. И только тут я услышал сам выстрел, перекрытый дребезжанием трамвая, шумом грузового транспорта и надсадным завыванием перегруженного пассажирами автобуса. Стреляли из припаркованной здесь же, у тротуара, машины. Прямо в спину менту. Он упал.
А машина резко сорвалась с места и сразу затерялась в потоке других таких же, спешащих к перекрестку, пока там горит зеленый свет. Я явно не успеваю добежать до своей «старушки» и начать преследование.
Вот так. Теперь на меня еще одно убийство постараются повесить. Докажи потом, что я не стрелял. Все происходило так быстро, что большинство прохожих и понять ничего не успели. И я готов поспорить, что стреляли в мента из моего пистолета. Из того, который украли, когда подсунули мне паленый. Стреляли, хорошо зная, что все характеристики пули, выпущенной из оружия, которое разрешается носить частным сыщикам, – определены и хранятся в разрешительном отделе областного УВД. В специальной картотеке. Теперь вытащат пулю и идентифицируют. И определят владельца оружия.
Пора было сматываться. Дело слишком серьезное.
До «старушки» я добежал прямо по дороге, пока четверка ментов не устала «отдыхать» на сыром асфальте и не начала настоящую стрельбу на поражение. После того, что произошло, они с удовольствием укокошили бы меня. Машина не подвела, прочувствовала ситуацию, и я рванул со второй скорости.
Только через два квартала я вытащил трубку и набрал номер Лоскуткова. Номер не отвечал. Майора на месте не было. Потому он и не сообщил мне. Его самого не предупредили. Я набрал номер Асафьева. Результат тот же. Долгие длинные гудки. И никто не интересуется пикантной ситуацией, в которую попал частный сыщик.
Хреново дело!
Еще через квартал телефон заверещал сам.
– Слушаю. Толстов.
– Сергей Иванович, – сказал мелодичный и выразительный низкий женский голос. – Мы с вами лично не знакомы, но слышали друг о друге. Меня зовут Мария.
– Ну что?! – зло рявкнул я в трубку, хотя этот звонок меня несколько обрадовал и успокоил. По крайней мере дело близится к какому-то естественному продолжению. И вообще приятно, когда о тебе печется симпатичная женщина.
– Вы попали в скверную историю... Вы не слишком удивились, когда вас попытались арестовать?
– Что дальше? – Я с удовольствием орал на нее, давая выйти настоящему пару из своего внутреннего котла. А то без этого могут клапана полететь.
– Из пистолета, который сейчас у вас в кобуре, на днях была убита девушка. Потому вас и пытались повязать. Вас это не удивляет?
– Какая девушка? Из моего пистолета? Вы что, охренели, милая мадам Мария?..
– Ваш служебный пистолет использовался во втором случае. Из вашего пистолета убит милиционер. Один из нападавших на вас только что...
– Что? Из моего пистолета?
– Хватит орать! – Мелодичный голос совершил не музыкальный скачок и приобрел железные командирские интонации. – Вы спецназовец и умеете себя контролировать. Контролируйте, пожалуйста. Я предлагаю вам вариант спасения от ареста и дальнейшей отсидки. Доезжайте до Свердловского проспекта, там оставьте машину. Пусть ключи будут в замке. Машину перегонят в ваш гараж...
– А ключи от гаража?
– Оставьте на правом сиденье. Не беспокойтесь, никто посторонний приблизиться не успеет. Машина будет под контролем. Итак... Оставляете машину. Садитесь на троллейбус номер двенадцать. Доезжаете до остановки «Мебельная фабрика». И там ждите.
– Долго ждать?
– Надеюсь, что нет. Не более получаса. Это без дороги. Я постараюсь прибыть быстрее. Но если случится что-то и я опоздаю, вы не уходите. Я – единственный ваш ключ к спасению...
Дело пошло. И слава богу. Долго и с нетерпением я этого ждал. Сам торопил. Теперь просчитать варианты собственного поведения. Да, разговор я с ней начал правильно. Так и должен любой человек вести себя на моем месте. А в дальнейшем? В дальнейшем я должен остыть, действовать, основываясь на разуме.
Я быстро доехал до Свердловского проспекта, повернул налево и проехал троллейбусную остановку. Машину припарковал и похлопал по крыше. Мне показалось, что я прощаюсь навсегда со своей «старушкой». Но время торопило. Я десять минут ждал нужный троллейбус. Тринадцатый номер шел один за другим, как прорвало их откуда-то, а двенадцатого не было. Наконец подошел, но набитый битком. И все же я втиснулся. До «Мебельной фабрики» добрался без приключений. Вышел и стал прогуливаться между дорогой и сосновым бором. Тут же вспомнил, что в районе следующей остановки сегодня утром застрелены два омоновца и инспектор ГИБДД. Нескучный район. И это навевает некоторые мысли. Я зашел в кусты, чтобы не «маячить» перед глазами возможного наблюдателя, и стал звонить Лоскуткову или Асафьеву. Ни того, ни другого не застал. Вышел снова к остановке, застегивая ширинку. Чтобы оправдать для наблюдателя культпоход в кусты. Подошел следующий троллейбус. Из него вышел явный кавказец. Может быть, и чечен. Довольно симпатичный, интеллигентного вида и с умными глазами. Осмотрелся кругом, подошел прямо ко мне.
– Сергей Иванович?
– Да.
– Я вместе с вами подожду Марию. Чтобы вам не было скучно. Не возражаете?
– Объясните...
– Я не уполномочен.
Мы прождали вместо тридцати минут полтора часа. Чеченец явно нервничал, беспрестанно курил и кашлял. При нем я, естественно, не мог позвонить ни Лоскуткову, ни Асафьеву, ни даже подполковнику Проханову.
– Тебя как зовут? – спросил я, смирившись с ситуацией, как смиряются с неизбежным.
– Халил.
– Какого хрена вы от меня хотите? Вербуете, как и Проханова? Ну, наглецы...
2
Гаврош, едва выйдя из-за угла, осмотрела двор и увидела эту машину. Внутри шевельнулось было неясное желание вернуться, даже обычно решительные шаги замедлились, но она успокоила себя. Мало ли машин может стоять во дворе. Обыкновенная «жучка», не новая, потрепанная, со следами бурой грунтовки на капоте. Даже антенны нет лишней, говорящей о существовании связи с кем-то, – обычная принадлежность спецмашин. Только стандартная для радиоприемника кривится, слегка погнутая. Ну, сидят два мужика, курят. Один вообще, отметила Гаврош быстрым взглядом, курит папиросы – скорее всего простой работяга. Папиросы, как правило, характеризуют социальное положение. И только редко являются предметом привязанности. Кого-то ждут. Ведь не одна Маринка в этом доме живет. Могут и к кому-то другому приехать.
И вошла в подъезд. Интуиция, в которую Мария Тропынина верила слепо, сыграла с ней скверную шутку. Заблокировала привычное в боевых действиях чувство подозрительности и самосохранения. Это там и тогда, в войну, интуиция работала безукоризненно. А здесь Мария слишком расслабилась. Она поняла это, когда дверь раскрылась и Маринка глянула ей в глаза. Испуганно и виновато. И тут же подругу кто-то отдернул, как тряпичную куклу, чуть не бросил в коридор, и рука протянулась к самой Марии. А сзади, с верхнего этажа, спускался второй. Это именно второй, это не сосед с верхнего этажа, сразу поняла она и, не оборачиваясь, не теряя визуального контроля за первым, полуразвернула корпус и ударила ногой за спину – пяткой в пах. После этого успела захватить протянутую руку, дернуть, выворачивая кисть и делая то, что специалист по рукопашному бою делать вроде бы не должен, – притягивая к себе более сильного физически противника, сокращая дистанцию. Так мужчина, должно быть, и подумал, внутренне ощущая победу. Ему стоило только обхватить Марию, и дело было бы сделано. И тут, в ближнем бою, Мария ударила. Когда противнику уже почти ничего не видно, когда он не успевает среагировать. Двумя пальцами в сонную артерию, пробив горло до середины.
Сразу фонтаном брызнула кровь и заставила ее отступить, чтобы сильно не испачкаться.
Мария обернулась. Поднимается на четвереньки после ее удара в пах второй. И зря поднимается. Он тут же получил удар в горло ногой – боком толстой подошвы, чтобы не повредить пальцы.
И еще взгляд на подругу детства, испуганно смотрящую из полутемной глубины маленького коридорчика.
– Живи и не бойся... – сказала Тропынина, – теперь уже нет смысла...
Дальше она объяснять не стала, зачем пугать человека, разжевывая ему, что уже нет смысла убивать, и стала торопливо, легко стуча каблучками, спускаться по лестнице. К выходу, где ее должны уже ждать страховщики первой пары.
Она уже знала, что те двое – из машины – будут на месте. И не ошиблась. Они ждали. Только открылась дверь, как поднялись стволы.
