– Выходи.
Деваться было некуда. Отступить некуда. Защититься и атаковать не с чем. Мария пришла без оружия. Она шагнула вперед и протянула руки. Правая была вся в крови. Первый мужчина убрал пистолет в кобуру и защелкнул наручник на левом, чистом запястье Марии, а второй «браслет» накинул на руку себе. Второй, не выпуская изо рта потухшую папиросу, злобно щурился и ствол не опускал. Он не выпустил его, даже когда упал. Кровь с его головы брызнула в лицо Марии. Так близко он находился. Исмаил, сидя на чердаке противостоящего дома, рисковал, стреляя в голову. Его «винторез» заряжен патронами «СП-6» – бронебойными. Пуля от такого патрона обычно пробивает первую стенку бронежилета, пробивает тело человека, рикошетит от задней стенки и снова возвращается в тело под непредсказуемым углом, наматывает на себя кишки. А если бы пуля прошла насквозь – и угодила бы в Марию? Ничего себе спаситель!.. – мысленно возмутилась она.
Первый, который с наручниками, не растерялся, он достаточно быстро просчитал ситуацию и попытался выдернуть Марию перед собой и поставить ее вместо щита. Но для этого нужно было развернуть ее лицом к себе, чтобы самому не отвернуться от невидимого стрелка. А это было опасно. Но мужчина не подозревал о такой опасности. Он сблизился, почти обнял ее и не мог видеть, как три пальца на ее правой руке согнулись, а два оставшихся стремительно метнулись к его горлу.
Когда он упал, Мария повернулась к Исмаилу лицом и подняла левую свою руку вместе с рукой лежащего. «Браслет» наручника до боли впился в кожу. Исмаил понял. Через три секунды наручники были перебиты. Опять стало больно от удара пули, зато рука освободилась. Но Мария была вся в крови. И рука, и лицо. Пришлось бегом вернуться в квартиру подруги.
Маринка была в затяжном шоке, она так же стояла в коридоре и отупело смотрела на труп перед собой. Оставшийся в живых противник уполз в квартиру и схватился за телефон, лихорадочно накручивая диск. Не тем занят, господин офицер, смотреть следует, что у тебя за спиной творится... Не посмотрел. И сразу же получил резкий удар под основание черепа.
Тропынина не стала ничего объяснять подруге детства, она даже не посмотрела в широко раскрытые от ужаса глаза. Сразу метнулась в ванную комнату и стала смывать кровь. Это заняло почти минуту. И теперь снова вниз, снова торопливо. Перед дверью несколько глубоких вдохов-выдохов. А уже на улице – шагом, спокойно мимо трупов и дальше. Никто инцидента еще не увидел. Старый дом, старый двор, народа в это время нет. Только пенсионеры иногда выходят в магазин, но не прогуливаются в такое время года, когда сырость пронимает старые кости. И это хорошо для них же самих. Иначе они никогда больше не смогли бы прогуливаться.
За угол и на улицу. На лице полуулыбка каким-то своим мыслям. На такую полуулыбку никто внимания особо не обратит. Походка ровная и легкая. Чуть-чуть спешит женщина, но не бежит. Мало ли какие могут быть у нее дела. И вообще у женщины с такой спортивной фигурой походка всегда должна быть энергичной.
Два квартала вниз, до перекрестка. Не надо торопиться. Скользко... Поворот. Еще почти целый квартал. Пройти через проходной двор и на другую улицу. Все! На остановке она дождалась интеллигентного смуглого мужчину с черным «дипломатом» и взяла его под руку.
– Ты чуть меня не прострелил.
– Обижаешь, гражданин начальник. Я видел угол, – возразил помощник с мрачной улыбкой. – Пуля прошла сквозь голову и ударила в стену. Там выбоина. Могла бы и сама заметить...
3
– Ты понимаешь, что больше рисковать я не могла... – закончила свое объяснение Мария. – Я знаю, что в городе есть и еще спецназовцы, но у меня нет выхода на других. Мне дали координаты только троих. Один из них убил моего парня, поэтому убили и его.
– Не бреши... – сказал я безобидно.
– Собака брешет... – огрызнулась Мария.
– Так и не надо брехать, если волка из себя строишь. Ты сама его убила...
Я, естественно, рисковал. И не только тем, что так откровенно показывал свою независимость и нежелание подчиняться авторитету «победившего» противника, но и явным указанием на свою осведомленность.
– Я? – возмутилась Мария.
– Ты. И не строй из себя изумленную невинность. Больше некому. У твоего парня в шее найдена пуля от патрона «СП-5». У нас в городе некому стрелять такими патронами, кроме него, – я кивнул на сидевшего в углу парня с «дипломатом» на коленях. Такие фирменные «дипломаты» производства предприятий военного ведомства я хорошо знаю. – Любой спецназовец, увидев эту упаковку, скажет, что в ней носят «винторез». Здесь ты, подруга, просчиталась. И благодари бога, что в ментах мало спецназовцев ходит. Иначе вас еще на улице загребли бы...
– Откуда ты знаешь про пулю?
– А ты думаешь, я ментовские ориентировки не смотрю? Это во-первых. А во-вторых, убийство бывшего спецназовца обозлило других спецназовцев. Нас всех опрашивали. И теперь любой готов к встрече с тобой. Ты прокололась на этом сильно. Думаю, тебе такая встреча ничего хорошего обещать не может. Особенно если ты столкнешься с офицером. У наших офицеров подготовка лучше, чем была у сержанта Столыпина.
Ей такой разговор неприятен. Морщит хорошенькое личико и от этого становится слегка похожей на крысу, которой мышьяк понюхать дали. Не любит Гаврош критику.
– Ладно. Пусть будет по-твоему. Я продолжаю. С подполковником мы все решили при обоюдном согласии. Но тоже пришлось провозиться. Лишние расходы в уфимской группе. Вот потому-то с тобой я решила сразу начать работать жестко, без предварительного разговора. Ты сам подставился, посетив Проханова не в тот час... А уж упускать такой шанс я не пожелала. А теперь шевели мозгами быстрее – решай. Доказать невиновность ты не сможешь. Ты думаешь, найдется хоть один свидетель, который скажет, что стреляли со стороны? Люди прошли мимо, не останавливаясь. Они боятся. А если появятся вдруг, то с ними общий язык я тоже сумею найти. Что теперь тебя ждет? Скоротечное следствие... Любой суд признает тебя виновным... Так что будь готов. Обязательно посадят... Ты – вне закона. Жестко, соглашусь, но ты, как профессионал, должен признать, что проиграл. Эта партия за мной. Теперь таким людям одна дорога – к нам. Пусть по принуждению, но...
Она откровенна. И прекрасно владеет собой. Более того, уверена, что мне в самом деле некуда отступать. Эх, если бы только не договоренность с Асафьевым, я объяснил бы, что отступление может быть разным. И это даже при том, что мой пистолет – то есть два моих пистолета: и тот, который мне подсунули, и тот, который у меня украли, лежат перед ней на столе. Она к ним не прикасается. Не желает оставлять «пальчики». Но они оба на предохранителе. И, хотя у Марии очень симпатичное даже личико, я успел бы с удовольствием достать до этого личика ногой раньше, чем она сможет приготовить пистолет к стрельбе. Плохо она знает спецназ ГРУ. Может, и пьяный облик подполковника Проханова ее расслабил. Его она сумела уложить. Но опять же, потому, что Леня не ожидал. Леня мыслил стандартно – баба... А я-то знаю, чего она стоит. И знаю, чего стою сам. И подготовлен ко всяким неожиданностям. А она уверена в своих «доводах» и неожиданностей от меня не ждет. Психологически я уже победил.
– Что молчишь?
Посмотри на мою улыбку, дура... Неужели не видишь, что она кривая. Безвыходное у меня положение. То есть положение с единственным выходом. Но если ты взялась за подобную работу, если взялась за принудительную вербовку спецназовцев, то, естественно, должна знать характеры этих людей, воспитанные многолетней службой характеры. И про этого конкретного тоже должна думать, что он не из тех, которые легко принимают поражение. Он к этому относится болезненно. И потому огрызается. Он просто уважение к себе потеряет, если огрызаться не будет, пойми...
– Я отлично знаю, что такое подстава, и понимаю, что ты меня подставила по-крупному. Чтоб тебе на том свете за это все аукнулось...
– Ты согласен? – Вот настырная стерва. А я, стервец, еще настырнее.
– У меня же нет другого пути...
– В таком случае ты должен дать мне координаты еще нескольких спецназовцев города.
– Ну, ты умница! Они очень тебя ждут. Пуля тебе гарантирована. Или, в худшем случае, сломанная шея. – У меня в запасе много сценариев типа твоего... – а улыбается, дура, самодовольно. – Я выберу подходящий.
Вот тут у спецназовца характер должен сработать.
– Отвали... Меня заполучила, и будь довольна. Я не из тех, кто своих ребят сдает.
– За каждый адрес – тысяча баксов...
– И уж тем более – не продает...
– Я могу тебя принудить.
– Как подполковника Проханова? Бесполезно. Лучше не будить во мне зверя. Ты добилась того, чего хотела от меня. Это твой максимум. В стакан не выльешь бутылку водки... Если я взбунтуюсь, то пойду напролом и наломаю дров. И из тебя, и из твоих ребят. Это я могу тебе обещать твердо. И будь потом что будет. Терять мне особо нечего. Мой угрожающий тон произвел впечатление.
Поднялся из угла комнаты парень, что приехал вместе с Марией. Отставил «дипломат» к стенке и смотрит на меня, как волк на ягненка. Он думает, что у него серьезный взгляд. Эх, парнишка, волчонок ты по сравнению с майором Лоскутковым. Твоим взглядом меня не напугать.
– Вот – первый кандидат на дрова... – показал я пальцем. – И очень, мне кажется, просится.
Мария не дура. Она сообразила, что перегибать палку нельзя. И надолго замолчала. Сидит и постукивает ногтями по столу. А ведь нервничает, зараза... Не такая уж она «железная леди». И понимает, что большего ей от меня не добиться.
Я тоже сижу молча. Не мое дело рассказывать что-то волчице. И спрашивать – тоже не мое. Сам увижу, сам пойму. А надо будет спросить, и она ответит. Я умею спрашивать строго. Но пока лучше вообще не показывать свою заинтересованность.
– Но ты же не был готов к такому повороту? – спросила она наконец, и я понял, что Мария провела анализ, который зародил в ее голове подозрение.
– Признаться, не был... – сказал я. – Мне трудно было предположить, что мне подменили пистолет. Я его, кстати, в первую очередь и проверил в то утро, когда на кухне у подполковника появилась эта поганая телефонная трубка. Только номер сверить не догадался. Я никогда не задавался целью запоминать номер оружия. В боевой обстановке через руки столько оружия проходит, что головы не хватит запоминать все номера.
– Ты избалован... – Она сказала с неодобрением. – В Ичкерии оружие стоит немалых денег и крови.
Она сказала – «в Ичкерии». И мне это не понравилось. Но на своем я умею настаивать и неназойливо.
– Я не воевал в Чечне. Но вот, например, в Анголе дело обстояло совсем иначе. Там можно было выйти на операцию без патронов, а то и вообще без оружия.
– То есть? – Мария спросила насмешливо.
