выявлен.
— Депеша уже на пути к Нарциссу, — самодовольно ответил Плавт.
Веспасиану пришло в голову, что, сказав это, командующий лишь хотел показать, что и здесь оказался предусмотрительнее даже самых опытных командиров. Если послание и имело место, то сомнительно, чтобы в нем приводились соображения и догадки Геты. Скорее всего, сразу после совещания к Нарциссу будет отправлен новый гонец с новой депешей.
То, что на этом Плавт поспешил свернуть обсуждение затронутого вопроса, только укрепило Веспасиана в мысли о справедливости его догадки.
Наконец Плавт, поднявшись, отодвинул свой стул, тем самым завершив совещание. Легаты также поднялись со своих мест и потянулись к выходу, чтобы в сопровождении конной стражи разъехаться по своим подразделениям. Веспасиан пошел было попрощаться с братом, но тут Плавт подозвал его.
— На пару слов, легат. Ты не против, Сабин?
— Конечно, командир.
Когда они остались одни, Плавт улыбнулся:
— Для тебя, Веспасиан, есть хорошая новость. Император везет с собой весьма многочисленную свиту.
— Помимо слонов?
Командующий издал вежливый смешок.
— Да забудь ты о них. Они нужны исключительно для большей помпы, их не подпустят к линии боевых действий ближе чем на милю, ручаюсь. Нам, командирам, на людях приходится принимать к исполнению даже самые нелепые распоряжения. Сами по себе мы обязаны делать все необходимое для скорейшего разгрома врага, но люди должны видеть, что полководцы повинуются императорам, даже если те лишены военных талантов. Ты не согласен?
Веспасиан почувствовал, как кровь отливает от щек, страх и гнев едва не взяли в нем верх над самообладанием.
— Это что, очередная проверка моей лояльности, командир?
— В данном случае нет, но ты молодец, что осторожен. Нет, я просто хотел заверить тебя в том, что твой командующий не такой уж глупец, каким ты его, похоже, считаешь.
— Командир! — возразил Веспасиан. — Я и не думал…
— Мир, легат, мир. — Плавт поднял руки. — Я знаю, что ты думаешь, как и остальные, да и сам на вашем месте думал бы точно так же. Но я — человек императора, обязанный исполнять его повеления. Если я не сумею разбить врага, меня в худшем случае обвинят в некомпетентности, а в глазах высшей власти это куда меньший грех, чем неповиновение. — Командующий помолчал. — Наверное, ты считаешь, что в подобном моем поведении повинна постыдная слабость. Что ж, возможно, в этом есть доля истины. Но если твоя звезда продолжит движение вверх и ты окажешься на моем месте, с талантливым и нетерпеливым легатом в своем подчинении, который ставит военный успех выше всяческих политических соображений, то, думаю, тебе не однажды вспомнятся мои слова.
Веспасиан промолчал, с отстраненной невозмутимостью глядя на командира, но внутренне стыдясь того, что благоразумие диктует ему никак не реагировать на покровительственную нотацию. Что делать, поучения старших по рангу приходится терпеливо и молча сносить.
— Так вот, — продолжил Плавт, — есть и хорошая новость, которую я тебе обещал. Твоя жена и твой ребенок прибудут сюда в составе императорской свиты.
— Флавия в императорской свите? Но… почему?
— Только не воображай, будто ее вдруг невесть как приблизили к монаршей особе. Свита большая, согласно депеше Нарцисса, в ней больше ста человек. Я так понимаю, что Клавдий хочет, чтобы его и в походе окружали блистательные представители римской аристократии. Но ведь, в конце-то концов, важна не причина, а то, что ты сможешь снова увидеть супругу. А там, помнится, есть на что посмотреть.
Этот незамысловатый комплимент вовсе не польстил Веспасиану, и он лишь кивнул, даже не попытавшись изобразить из себя что-то вроде: я сам безмерно горд, что отхватил в жены столь признанную красавицу. Его отношения с Флавией строились на чем-то гораздо более глубоком и сложном, чем простое физическое влечение, так что внешняя привлекательность той, при всей ее несомненности, не имела решающего значения. Однако все эти соображения были слишком интимны, чтобы с кем-либо ими делиться.
К тому же радость, охватившая было его при мысли о скорой встрече с женой, тут же уступила место волнению. С чего бы это она вдруг оказалась в числе приближенных Клавдия? Император обычно держал при себе либо записных льстецов, умевших его развлекать, либо людей, находившихся на подозрении, которых он не решался оставлять без присмотра.
И если Флавию отнесли ко второй категории, ей может грозить нешуточная опасность. Во время путешествия она будет находиться под постоянным тайным приглядом, и малейший намек на заговорщические или изменнические действия приведет к тому, что она попадет в зловещие когти дознавателей вольноотпущенника Нарцисса.
— Это все, командир?
— Да, все. Постарайся, чтобы твои люди с максимальной пользой провели время в ожидании прибытия императора.
ГЛАВА 29
По завершении строительства укреплений Девятый и Четырнадцатый легионы были переправлены через Тамесис и расположились на отведенных им участках. Вспомогательные части и Двадцатый легион остались на месте, охранять тягловых и вьючных животных, распределенных по пастбищам на обширнейшей территории. Цепочка укрепленных фортов протянулась от реки Тамесис до самого порта Рутупий, откуда к заречному лагерю беспрерывно тянулись обозы. Назад подводы возвращались пустыми или же доставляли к морю увечных отставников, которым ввиду досрочного отчисления из легионов в дальнейшем приходилось рассчитывать лишь на государственный хлебный паек. Впрочем, большую часть припасов теперь везли вдоль побережья к устью Тамесиса, а оттуда транспортными судами флота вторжения переправляли вверх по течению.
На территории римского лагеря были оборудованы огромные склады, где накапливалось поступавшее с материка оружие, снаряжение и съестные припасы. Интенданты вели строгий учет прибывающему добру, и все, что поступало в лагерь, тут же заносилось в списки и распределялось по секторам хранения. Столь серьезный подход к вопросам снабжения гарантировал, что выступившая в очередной поход армия будет обеспечена вооружением, обмундированием и провиантом по меньшей мере не хуже, чем в начале кампании.
Ожидание императора и его свиты обернулось для легионеров дополнительным отдыхом, хотя, разумеется, рутинных обязанностей у них хватало. Укрепления следовало поддерживать в должном состоянии, вырытые отхожие места — периодически чистить, а накапливающийся мусор — вывозить за обнесенные валом лагерные пределы. Фуражные отряды неустанно рыскали по окрестностям, выискивая и прибирая к рукам по каким-то причинам не уничтоженные варварами припасы, а также полуодичавших домашних животных и скот, отбившийся от угоняемых стад. Кроме того, существовала и повседневная мелочовка, тоже требовавшая рабочих рук. На первых порах фуражные рейды дозволялось совершать с охраной не менее чем в когорту, но поскольку конная разведка изо дня в день доносила, что никаких значительных вражеских сил в округе не наблюдается, то в светлое время солдатам стали разрешать покидать лагерь и небольшими группами.
Катон был официально освобожден от всех служебных обязанностей до полного заживления ожогов, однако стоило юноше немного прийти в себя, как безделье начало тяготить его, ему захотелось хоть чем- нибудь заняться. Макрон воспринял это с недоумением, потому как любому опытному солдату обыкновенно было присуще неистребимое стремление всячески уклоняться от тягомотины служебного плана, а уж
