— Записываю адрес.
Варька очень обрадовалась, да и я, если честно, тоже.
Мы быстро собрались и вышли, на улицу — подышать перед поездкой. Я еще не видела его машину, даже не знала — какая она. Но завидев красивый новый кабриолет густо-красного цвета, поворачивающий в наш двор, почему-то поняла, что это — Женина машина. Он ловко выпрыгнул из автомобиля, подошел к нам, поцеловал Варю и меня в щеки, взял нашу сумку и усадил нас на заднее сиденье.
Мы ехали очень весело. Женя поставил диск. Он записал его с одной известной пятидесятилетней певицей, про бесчисленные романы которой уже даже неприлично рассказывать и слушать.
— Я и не думала, что ты поешь. Тем более с Виолой.
Женя посмотрел на меня в зеркальце.
— А я и не пою. Разве это пение? А Виолу я утешал, по-братски… Ее бросил студент-первокурсник после одной ночи бурной страсти. Она мне рассказывала, что это она его бросила, и при этом страшно рыдала. Не думай, что я сплетник. Это все сплошное вранье — не поймешь, где правда, где пиар, где мечты, где сон спьяну приснился…
Я посмотрела на Варю. Она слушала песню и увлеченно подпевала.
— Сего-одня… то-олько сего-одня… ты мне скажи-и… кто же кто-о-о…
На даче нас встречала Антонина Филипповна, мама Жени, и… Ольга.
— Опа! — сказала Ольга.
— Здравствуйте, — тоже несколько смутилась я.
— Это она? — спросила Ольга у Антонины Филипповны.
— Похоже, что да, — кивнула та.
Женя в это время доставал из багажника пакеты и сумку и поглядывал на нас.
— Мам, все привезли из ресторана?
— Да, налаживают уже.
— А повар приехал?
— Конечно, француз с двумя ребятишками, помощниками.
— Да какой он француз! — отмахнулся Женя. — Так! Потомок французского гувернера.
— А почему тогда по-русски плохо говорит?
— А зачем ему говорить? Ему готовить надо, а не говорить! Вот Лена хорошо говорит по-русски. Знакомься, мам. Леночка, ее дочка Варя, мои хорошие подружки. Они очень хорошие! Их, — Женя посмотрел маме в глаза, — обижать нельзя. Ясно?
— Ясно. А кто собирался их обижать?
— Знаю я вас!
Чуть позже мы сидели и пили кофе-чай с дороги.
— Ну, как ты? — Ольга решила демонстративно обозначить наше знакомство.
Женя с любопытством посмотрел на нас.
— Вы знакомы?
— Еще как! — с некоторым вызовом ответила Ольга. — Лен, ты в порядке? Глаза совершенно отсутствующие…
— Ольга… — Я не знала, куда мне деваться.
— Я видел когда-то такие отсутствующие глаза… — вмешался Женя и посмотрел на Антонину Филипповну, которая с независимым видом раскладывала печенье. — У своей мамы, в очень трагический период ее жизни.
— У Лены, насколько я знаю, никто не умер… Да, Ленусь? — быстро ответила Ольга.
— Как сказать… Можно сказать, что умер. Извините, если у меня какие-то глаза. Зачем тут мои проблемы, на твоем дне рождения…
— Твои проблемы — мои проблемы, — Женя пододвинул свой стул ближе и неожиданно поцеловал меня за ухом. Мне стало смешно и очень приятно.
Ольга посмотрела на нас, быстро отпила несколько глотков чая и встала.
— Пойду отдохну, полночи фильм смотрела.
— Да, а какой? — живо заинтересовался Женя, положив ладонь на мою руку.
— «История о нас», с Брюсом Уиллисом и Мишель Пфайффер. Как разводятся муж и жена, прожившие лет десять или одиннадцать… У нее даже другой появляется…
— И что? — Женя, улыбаясь, смотрел на Ольгу.
— А! Естественно, за две минуты до конца фильма она бросается ему на шею, признается в вечной любви, и они остаются вместе… — Ольга посмотрела на меня с непонятным сожалением, — сидеть на лавочке, ждать путевку в вечность.
— Красиво, вот последнее ты красиво сказала…
— Это Лена как-то сказала. Мне понравилось, я запомнила.
— Лена — мастер слова… Такую статью про меня написала… я плакал, читал…
— И что ж ты плакал, интересно? — вмешалась мама.
— От счастья, что я такой прекрасный. Кстати, ура! Можно уже праздновать — одиннадцать сорок пять, — я родился. Что-то Антонина Филипповна мышей не ловит! Мамуля, наливай по капле, мне можно — по две.
— Да и мне тоже, — заметила Ольга, которая стояла в дверях, но так и не ушла.
Мы с Варей расположились в комнате на втором этаже. Из нее открывался замечательный вид на замерзшее озеро.
— А летом будем купаться, да?
— Варюша, ты уверена, что летом мы сюда приедем?
— Женя ведь в тебя влюбился! — Варя с сосредоточенным видом раскладывала свои две запасные кофточки на полки в совершенно пустом шкафу. На самом деле Женя предложил ей — нам — располагаться, как дома, и моя маленькая Варя всерьез стала раскладываться.
— Варюша… — я не знала, что ответить. — А я в него влюбилась, как ты думаешь?
— М-м-м… непонятно пока… Давай я твои колготки тоже положу…
— Точно, правильно. Непонятно.
— Девочки! — Женя постучался в дверь.
— Да-да! — по-взрослому ответила Варя и пошла открывать.
— Я за вами… Не прогуляться ли нам, на лыжах, к примеру, пока съезжаются гости?
— Да я… не очень люблю лыжи… — Я в который раз пожалела о своей неспортивности.
Женя подхватил Варьку и покружил ее по комнате:
— А я просто терпеть не могу!
— А горки здесь нет?
— Как же нет! Обязательно! Прекрасная горочка на краю леса, специально заливают. А у меня есть снегокат…
— Ура! Пошли! — запрыгала Варька.
Я чувствовала себя средне, но решила не обращать внимания на самочувствие и не портить Варьке, измученной событиями последнего времени, радость.
Мы великолепно покатались с горки — я съехала пару раз, а Женька с Варей, наверно, не меньше пятидесяти. Один раз он попытался даже прокатиться на ногах по ледяной тропинке, которую укатали мальчишки. На половине горки он свалился и собирался повторить.
— Женя, я прошу тебя! Не дай бог что-нибудь сломаешь или подвернешь! Полетят все твои золотые антрепризы.
— И бриллиантовые сериалы! Сейчас подписался, представляешь, на шестнадцать серий. И… угадай, сколько буду получать? Причем имей в виду — не торговался, а уговаривали. Роль уж больно мутная. Не пойми кого играть — то ли маньяк, то ли не маньяк, так никто и не понял. Сам автор решить никак не может. Говорят, очень автобиографичный образ.
