целовал, целовал, чувствуя, как сердце девушки начинает биться все сильнее и сильнее…
Наверное, дело бы дошло и до большего, нежели поцелуи, кабы не помешали явившиеся некстати рыбаки – мальчишки. Аманда их заметила первой, отпрянула и рассмеялась:
– Нет, ну ведь принес же черт! В самое неподходящее время.
– Ничего, – утешил ее Вожников. – Думаю, подходящие времена у нас с тобой еще будут. Да и вообще – все будет хорошо. Веришь мне?
– Да.
– Ну вот и славно. Просто делай, что я скажу, ага?
– Угу, – точно так же, как недавно Егор, ответила Аманда. И даже улыбнулась – ехидно, лукаво… так, как всегда.
Покусав губу, молодой человек сказал:
– Я отлучусь ненадолго, а ты пока с мальчишками поболтай. Спроси, знают ли они за городом – а лучше где-нибудь здесь – какое-нибудь укромное местечко.
– Спрошу. – Ведьмочка посмотрела с прищуром: – А если и они спросят – зачем?
– Так они ж все уже видели, – усмехнулся Егор. – Ну, как мы с тобой целовались… вот и укромное местечко – сообразят зачем, чай, не дурни.
Прыснув, Аманда отвернулась конфузливо, правда, потом бросила князю вслед:
– А может, нам такое местечко и впрямь не помешает, ага?
– Угу! Ладно, жди, милая.
Часа полтора-два Вожников проболтался на местном рынке, где никто не обращал особого внимания на его акцент и латынь – приезжих в Манресе хватало, рядом – Черная Мадонна, Смуглянка, поклониться которой хватало охотников во всем католическом мире. Болтали здесь и по-французски, и по-итальянски, и по-баварски, а пару раз Егор слышал и польскую речь.
Сам он прикидывался то глуховатым, то немым, то терзаемым жуткой зубной болью. Притворялся, спрашивая помощи у тех, кто, по его мнению, мог что-то знать, и, как вышло, юродствовал не напрасно.
– А ты, парень, к лекарю сходи. Если денежки есть, конечно.
– Э, к лекарю! Что он может, твой лекарь, братец Антонин! Вот есть одна знахарка, так она что хочешь заговорит – и берет недорого.
Вожникова интересовали цены. На приворот, на снятие сглаза и порчи, на заговоры крови и зубов и на все такое прочее, дабы было с чего строить коммерцию… пусть и на пять дней, но… А впрочем, почему на пять? Таррагонские паломники не поезд, по расписанию не ходят. Это брат Гонсало Аманде сказал, что дней через пять, а может, тут и неделей пахнет… или даже месяцем – все в руках Божьих!
Хотя и месяц, по сути, не срок. Сейчас главное – сорвать пенки и не зарываться.
– И я знаю одну знахарку, – улучив момент, похвастался князь. – Зубы заговаривает, порчу снимает, ежели надобно – приворот может навести. И берет – не флорин, а ровно вполовину меньше.
– Ишь ты! – не поверил «братец Антонин» – высокий, слегка сутулый мужчина с черной бородкой, торговец медной посудой. – За приворот – меньше флорина? Да быть такого не может!
– Вы там о чем это? – беседой заинтересовались и покупатели, и соседние продавцы.
– Да о знахарке. Больно уж дешево она берет. Может, не умеет ничего толком?
– Как же не умеет! Я вот суставами маялся, так заговорила – и не знаю горя теперь.
– А зубами, смотрю, мучаешься!
– Так ведь не сразу заговоры помогают-то.
– Это правда, друзья, не сразу. Со мной как-то раз забавный случай вышел…
– Эй, эй, парень! – едва Вожников собрался уйти, как его едва не ухватили за рукав. – Знакомую-то твою, если что, как найти?
– У римского моста сидит один странник, у него и спросите. Знахарку Марией кличут.
Естественно, странником был сам Егор, а Марией – Аманда. Почему именно Мария? Так князь сказал, что на ум пришло. Мария – пожалуй, самое распространенное женское имя, так уж пусть будет.
Все утро молодой человек прослонялся у моста зря, коротая время за пусканием по воде «блинов» на радость местным мальчишкам, устроившим даже какой-то своеобразный тотализатор, в которых все время выигрывал Вожников, что его вовсе не радовало – клиенты-то так и не шли! А есть, между прочим, хотелось так, что в желудке ныло. Ну где же вы, чертовы страждущие, мирные обыватели, почтеннейшие горожане, наводящие друг на друга порчу и сглаз, подмешивающие в питье приворотное зелье или уж – в крайнем случае – страдающие каким-нибудь хроническими болезнями: мочевыводящих путей, желудка или суставов – все равно. Где ж вы?! Куда ж пропали? Дешевле приворот не найдете, нет, шалишь!
– А ты, чужеземец, можешь на дюжину «блинов» метнуть?
– Да отстаньте вы, – поглядывая на мост, со вздохом отмахнулся Егор. – Могу, конечно. Камень только подходящий нужен.
– А какой подходящий? Вот этот или вон тот?
– Эй, кто тут странник?
Странник… Вожников и внимания сперва не обратил – заговорился с мальчишками. Так позвали еще раз, от края моста – некий небольшого росточка господин в крепких кожаных башмаках и длинном плаще с поднятым капюшоном. Замаскировался, блин… Жарковато вообще-то. Впрочем, это для русского жарковато, а для каталонца – очень даже прохладно: да, солнце, но ведь и ветер! Жуткий пронизывающий ветер… легкий освежающий ветерок…
– Я странник! – Егор бегом бросился к мосту. – Что вы хотели, любезнейший сеньор?
– Я… я… – клиент заоглядывался, замялся.
– Мы можем прогуляться и по пути спокойно поговорить, – быстро предложил молодой человек.
– О, да-да, прогуляться, – обрадовался низкорослый. – Так и сделаем… Да, а правда – меньше флорина?
Этот хотел снять венец безбрачия. Всего-то! Знахарка Мария, промышлявшая незаконным предпринимательством в ореховых зарослях на самой окраине города, проделала это быстро, изящно и со вкусом, демонстрируя весьма импонирующий клиенту профессионализм и знание специфических терминов, типа «заклятие девы», «кровь девственницы» и «снятие злых чар». Усадив клиента на старый пень, Аманда принялась кружить вокруг него с прытью хорошего парикмахера: что-то бормотала, делала пассы, расспрашивала – неужто у такого симпатичного и, несомненно, достойного мужчины никого на примете нет?
– Да есть, как не быть? – под монотонный голос ведьмы расчувствовался немолодой уже сеньор. – Одна женщина, звать ее Ланда… но она простая крестьянка, а я – купец.
– Ты ее любишь? – грозно вопросила «знахарка Мария».
– Конечно!
– А она тебя?
– Думаю, и она испытывает ко мне какие-то чувства, – купец ответил тихо, но вполне убежденно. – Но она крестьянка, а я…
– Она крепостная? Раба?
– О нет! Говорю же – из небогатых крестьян. Но у нее и участок свой, и часть пастбища.
– Вдова?
– Вдова.
– А дети?
– Трое. Мальчик лет десяти и две дочки на выданье.
– На выданье… хм… вот оно что! – Юная колдунья ненадолго задумалась, а потом, воздев руки к небу, произнесла с пафосом: – Твоя Ланда – твоя судьба. Господь хочет, чтоб вы были вместе.
– О Боже! Так ведь и я этого хочу! Но…
– Сын ее будет тебе первым помощников в лавке…
– Он уже!
– Дочкам дашь приданое. Не очень большое. И помни: Господь вознаградит тебя куда большим!
Потом пришли двое «вечных» подмастерьев, мужчин лет тридцати, из-за почти полного отсутствия
