вам кучу гадостей, чего никогда прежде не делал, но вы не разозлились. Почему, мисс Прествик? Неужели только потому, что я должен стать герцогом?
— Это немаловажно, — с едва заметной улыбкой ответила она. Но я не разозлилась еще и потому, что вы удивили меня, лорд Айвстон. У меня мало опыта общения с мужчинами, за исключением моего брата, конечно, а наша беседа, такая откровенная и эмоциональная, доставила мне огромное удовольствие. Надеюсь, и вам тоже.
Неужели она сравнивает его со своим братом?
— Мне тоже понравилось, мисс Прествик, — мягко сказал он.
— Принимая во внимание, что мы достигли взаимопонимания и вы оказались совсем не таким, как я себе представляла, — сказала она, осторожно оглядывая гостиную из-за его плеча, — мне хотелось бы попросить вас о небольшом одолжении.
— Часто небольшие одолжения приводят к серьезным последствиям, — ответил он.
— О нет, не обязательно, — настаивала она. — От вас мне нужно только одно — если вам не трудно, продолжайте оказывать мне внимание, пожалуйста.
Он чуть не подпрыгнул от удовольствия, но фраза «если вам не трудно» охладила его пыл.
— Если не трудно? Боюсь, мисс Прествик, я вас не понимаю.
— Дело в том, что я, кажется, нашла верный способ привлечь внимание мужчины — для этого нужно, чтобы другой мужчина проявил инициативу. И я надеялась, что вам не составит труда поухаживать за мной какое-то время, пока человек, за которого мне хотелось бы выйти замуж, обратит на меня внимание. Это лишь небольшое одолжение с вашей стороны, лорд Айвстон, и я уверена, что вы достаточно умны, чтобы казаться убедительным. Вас это не слишком затруднит?
Он прекрасно понимал, что она хочет сказать, но отказывался в это верить. Может быть, это хитрая игра, чтобы заманить его в сети брака?
Но честный, открытый взгляд устремленных на него темных глаз убедил его, что она говорит серьезно.
Это было ужасно. Она хотела, чтобы он… Боже, это провал. Он ее совершенно не интересовал. Она просила его стать приманкой для других мужчин, которые ей небезразличны. Для одного по крайней мере. У женщины, которая способна придумать подобный план, несомненно, есть кто-то на примете. И это не Айвстон.
Господи, почему ее выбор не пал на него?
Айвстон не собирался жениться на Пенелопе, но искренне считал, что если в этой хорошенькой головке есть хоть одна разумная мысль, она должна быть направлена на то, чтобы желать его в качестве супруга. Разве это не очевидно? До сих пор так и было. Почти десять лет он прибегал к различным ухищрениям, чтобы отделаться от алчущих его внимания девиц и их настырных мамаш. Что же не так было с Пенелопой? Ибо с ним точно все было в полном порядке.
— Уверяю вас, лорд Айвстон, — заговорила она, пытаясь вывести его из состояния изумления, — это несложно. Я прошу вас лишь иногда разговаривать со мной, пригласить на пару танцев, пока длится светский сезон, то есть мы будем просто общаться на лондонских приемах, как юноша и девушка, которые нравятся друг другу.
— Ничего больше? Я не уверен, что гожусь для этого, — выдавил он из себя. — Вы хотите втянуть меня в свои игры, мисс Прествик?
— Но это не игры! — вспылила она. — Ничего подобного! Просто, чтобы добиться от мужчин нужной реакции, необходимо их к этому подтолкнуть.
— Как дрессированную собачку, — сухо сказал он.
— Скорее как необученную собачку, которой требуется хорошая школа! — выпалила она, сверкая глазами. — Даже вам должно быть ясно, что мужчин необходимо определенным образом подзадоривать, когда речь идет о женщинах.
— Даже мне? Вы хотите сказать, что даже такой тупица, как я, должен это знать? И что же за всем этим стоит, мисс Прествик? Я настаиваю, чтобы мне, слабоумному, объяснили, что же это за подзадоривания такие.
— Перестаньте злиться. Мужчины всегда сердятся, когда раскрывают их маленькие тайны.
— Моя тайна не маленькая, — холодно парировал он.
— Простите?
— Не важно, — сказал он, напуская на себя строгий вид, на который был способен. — Итак, подзадоривания, мисс Прествик. Просветите меня.
— Вам они хорошо известны, лорд Айвстон. Эти стимулы работают у мужчин на инстинктивном уровне, как у гусей, которые улетают в теплые края по осени, подчиняясь инстинкту миграции. Мужчины склонны брать друг с друга пример. Стоит одному выбрать объект для поклонения, как другие тут же начинают проявлять к нему интерес. Могу я спросить, как человека, которого в обществе считают одним из самых достойных, не составит ли вам труда приударить за мной, чтобы подзадорить других мужчин последовать вашему примеру?
Только она явно не считала его достойным. Иначе не сбросила бы его со счетов в погоне за мужем. Так и есть. Она нанесла удар по его гордости, правда, попытка была довольно жалкой.
Похоже, мисс Прествик искренне верила в то, что пример одного мужчины заразителен для других. Только она упустила из виду одну важную деталь — мужчин привлекало не само объединение в группы по интересам, а то, что их устремления были направлены на один и тот же объект вожделения. Неужели мисс Прествик воспринимала мужчин не иначе как стадо неразумных овец?
Ответ был очевиден и унизителен.
Если у вас возникали разногласия с Пенелопой Прествик, приходилось менять представление о том, что считать унизительным или оскорбительным.
— Я должен чувствовать себя оскорбленным, — сказал герцог Иденхем Софии. Гости постоянно перемещались по комнате, за исключением Айвстона и Пенелопы Прествик, которые, казалось, уютно устроились в самом темном углу гостиной рядом с дверью, ведущей в столовую. Руан беседовал с Джоном, Маркем разговаривал с Джорджем Прествиком, Джордж Грей — с Кранли, только Янг и Мэтью молча стояли рядом.
— Думаю, — сказала София, — вы преувеличиваете. Но, как радушная и любезная хозяйка, я просто обязана спросить, что вас так расстроило, мой дорогой Иденхем?
Они сидели перед камином, уютно устроившись на удобных кушетках; за окнами сгущались сумерки и лил нескончаемый дождь, отчего в гостиной царил полумрак. Мерцающие свечи отчаянно боролись с темнотой, рождая таинственные, причудливые тени. Это было самое неподходящее время для приема гостей, но что София могла поделать? Нельзя же выставить их всех на улицу? Правда, она и не собиралась избавляться от гостей, ведь сейчас в ее маленькой гостиной происходило много интересного. Приятный и неожиданный сюрприз. Во время светского сезона в Лондоне такое иногда случалось, ведь именно поэтому они платили столь высокую цену, чтобы насладиться этими редкими моментами.
— Из ваших слов я понял, что мисс Прествик моя, стоит мне только захотеть, — сказал Иденхем. Он вовсе не был расстроен, отнюдь, но в его голосе сквозила легкая обида — типичное поведение для мужчин, которые чувствуют себя обделенными вниманием, если женщины, трепеща от восторга, не падают в глубокий обморок к их ногам. — Вам не кажется, что такая перспектива ее не привлекает? Вот уже почти четверть часа она воркует в углу с Айвстоном.
— Но, дорогой, разве она выглядит счастливой?
— Несчастной ее тоже не назовешь.
Иденхем, несмотря на три брака и двоих детей, которые в результате появились на свет, и несмотря на зрелый возраст, был на редкость не уверен в себе.
Возможно, своей неуверенностью он как раз и был обязан своим трем женам и двум отпрыскам. Складывалось впечатление, что на него повлияло именно это. Он был красив, как ангел, богат, имел титул и положение в обществе, был прекрасно воспитан и мил. Обычно таким мужчинам женщины прохода не дают.
Так оно и было, когда он впервые появился в свете и вскоре женился. Но к сожалению, после того, как все три его жены одна за другой умерли в родах, дамы начали сторониться герцога. Иденхема, такого
