— Я надеюсь, — ответила Антуанетта. — Ей нужно чаще бывать в обществе. Не могу представить, чем можно заниматься целыми днями, когда живешь под одной крышей с Иденхемом. Вдова с вдовцом коротают время в большом доме. Такое впечатление, что они прячутся от всех. Это ненормально.
— Иденхем, во всяком случае, уже покончил с затворничеством, — сказала Бернадетта. — Мне кажется, все дело в леди Далби. Похоже, он от нее в восторге.
— Все это очень странно.
— Я знаю.
— Может быть, он вновь хочет жениться? Возможно, именно леди Далби станет следующей герцогиней Иденхем? — предположила Антуанетта.
— Не представляю, зачем ей выходить за Иденхема? Она богата, у нее спокойная, интересная жизнь.
— А как ты думаешь, решится ли Иденхем на новый брак?
Бернадетта пожала плечами:
— Он же мужчина. И потом, он столько раз был женат, что ему, должно быть, неуютно в одиночестве. Почему бы тебе, Тони, не выйти за него замуж? Ты любишь его сестру, для тебя это прекрасный вариант.
— Ты не боишься, что он убьет меня? — с усмешкой спросила Тони.
— Я — нет. А ты боишься, что он убьет тебя?
— Ему незачем это делать. Я не могу иметь детей.
Берни издала странный, очень неприятный звук, но получилось комично.
— Ты не можешь знать это наверняка. Ланрит был слишком стар. Должна сказать, меня всегда удивляло, что у вас вообще были супружеские отношения, но мужчины на многое способны, если пробудить в них интерес. Не сомневаюсь, что ты смогла вдохновить его на подвиги во имя любви.
— Берни, ты переходишь границы.
— Однако ты не оправдываешься.
— Ты тоже.
Именно в этот момент двери парадного зала графини Ланрит неожиданно распахнулись, и в комнату влился свежий поток самых интересных, самых привлекательных неженатых джентльменов, которые получили приглашение на званый ужин. Леди Далби появилась под руку с одним из своих индейских родственников из Америки, о которых все столько говорили.
Итак, с этого момента прием у вдовствующей графини Ланрит можно было считать открытым.
В доме графа Ланрита были большие комнаты, интерьер которых лет десять — пятнадцать назад был обновлен во французском стиле. Стены основных комнат, предназначенных для приема гостей, таких, как парадный зал, гостиная и столовая, были выкрашены в белый цвет с оттенком кремового или цвета слоновой кости и отделаны позолоченным вертикальным узором, спускавшимся от потолка к плинтусам. Полы были покрыты слегка вытравленным паркетом с очень приятным геометрическим рисунком. Всю мебель доставили из Франции, от позолоченных стульев с обивкой из нежно-розового шелка до массивных люстр, свисавших с потолка.
Было совершенно очевидно, что весь этот антураж призван, как дорогая рама, довести до совершенства прекрасный образ женщины. Жаль только, что вдова графа Ланрита не слишком часто давала приемы, в отличие от других дам высшего света, которые не преминули бы этим воспользоваться, как можно чаще демонстрируя свои достоинства на фоне светлых изысканных полутонов в неярком свете мерцающих свечей. Поскольку нынешний граф Ланрит, сын усопшего графа от первой жены, был не женат и больше интересовался охотничьими собаками, чем высшим светом, он с радостью оставил Антуанетте их фамильный лондонский особняк. Только, следуя заветам отца, запретил ей переделывать что-либо в доме на современный лад.
Таковы уж мужчины.
Но этот дом идеально подходил для Антуанетты, поэтому София решила, что все не так плохо.
— Леди Далби, — приветствовала хозяйка Софию, — я очень рада вас видеть. Какая жалость, что наши пути так редко пересекаются.
— Леди Ланрит, — сказала София, держа Джорджа под руку, — спасибо за теплые слова. Вы очень добры. Позвольте представить моего племянника, мистера Джорджа Грея.
Джордж с игривой усмешкой на губах склонил голову в знак приветствия, но не поклонился, хотя знал, что это неправильно. Но таков уж был Джордж.
— Леди Ланрит, — пробормотал он.
Бедная Антуанетта чуть не растаяла от удовольствия. София считала, что леди Ланрит давно пора расслабиться и начать наслаждаться жизнью. Муж Антуанетты, лорд Ланрит, был слишком стар, но эта бедняжка не очень стремилась искать приключений на стороне, хотя могла бы себе это позволить. Очень глупая позиция для леди, у которой нет ни мужа, ни детей, ни долгов. Это не поддавалось разумному объяснению.
— Леди Далби. Мистер Грей, — сказала леди Пейнтон низким грудным голосом, бросив на Джорджа откровенно оценивающий взгляд. — Рада вас видеть.
— Иначе и быть не может, — сказала София, а когда Бернадетта наконец удосужилась посмотреть на нее, добавила: — Видеть вас большое удовольствие, леди Пейнтон.
Обе сестры, обе вдовы, старшие из четырех дочерей графа Хелстона, были совершенно не похожи, но ошибиться в том, что они сестры, было невозможно. С самой младшей из сестер София не была знакома лично, но по слухам знала, что у всех сестер одинаковый цвет волос и глаз, из-за чего все четверо слыли восхитительными красавицами. Они были не просто красивы — темные волосы в сочетании с зелеными глазами оставляли неизгладимое впечатление. Антуанетта была наделена красотой утонченной: черты ее лица, тонкие и благородные, ассоциировались со спокойной классикой, в то время как Бернадетта с ее чувственной откровенной красотой внешне напоминала коварную сирену, что полностью соответствовало ее натуре.
Джордж, как и следовало ожидать, был поражен.
— Леди Пейнтон, — сказал он, пожирая ее горящими глазами, — я безумно счастлив, что снова вижу вас. — Он не кривил душой.
— Мистер Грей, — заговорила леди Пейнтон, — вы ведь еще не знакомы с лондонским светом и его бесчисленными удовольствиями?
— Не совсем так, — вмешалась София. — Пойдем, Джордж, я должна тебя представить…
— Представить? — переспросила Бернадетта.
— Всем гостям, — сказала София. — Джорджу нравится общаться. Он хочет со всеми познакомиться и обо всем узнать.
— И все попробовать? — подсказала Бернадетта, одарив Джорджа откровенным взглядом.
Казалось, Джордж был околдован. Казалось, он совершенно забыл, зачем София попросила его сопровождать ее на этот прием.
Появление лорда Пенрита разрядило обстановку. У Пенрита было неоценимое качество — он был необыкновенно милым человеком, и его влияние всегда оказывалось благотворным и своевременным, за что София и любила его. И вновь обмен приветствиями, поклонами и реверансами — обязательная демонстрация хорошего воспитания и знания этикета.
— Я так рада, что вы наконец пришли, лорд Пенрит, — сказала леди Ланрит. — Мы вас ждали и уже начали беспокоиться, что неотложные дела помешают вам прийти.
Поскольку Бернадетта, леди Пейнтон, еще на балу у Прествиков пыталась соблазнить Пенрита, который охотно стремился попасть в ее сети, и поскольку сама Антуанетта не присутствовала на том балу, было понятно, почему она так обрадовалась его появлению.
Все, включая Джорджа, смотрели на Бернадетту.
Бернадетта улыбалась призывно и чувственно, без намека на смущение.
Джордж сиял, очарованный, как и любой мужчина, эротичной притягательностью этой женщины.
Пенрит тоже улыбался, всем своим видом пытаясь показать Бернадетте, как сильно желает ее.
