— Не медли, милый.
Рубашка исчезла. Да, он не преувеличивал. Тело действительно оказалось безупречно прекрасным: плечи, руки, плоский мускулистый живот.
— Что ж, пока картина вполне приличная. — Она вздохнула. — Теперь остальное.
Терпение почему-то внезапно иссякло.
Дэвид хмыкнул и подошел ближе. Хелена была стройной, но очень высокой, да и субтильностью сложения отнюдь не отличалась. И все же он легко ее поднял и без малейшего усилия вынул из платья, словно весила она не больше, чем пара хороших сапог для верховой езды.
— О чем действительно мечтаю давным-давно, так это увидеть тебя обнаженной. Так что дождись своей очереди.
— Готова раздеться только ради бурных восторгов. На меньшее не согласна, — предупредила Хелена, пока Дэвид развязывал тесемки на нижней юбке.
— Миледи, бурные восторги надо заработать. — Он быстро поцеловал ее в губы. — Нынешние молодые особы избалованы незаслуженными аплодисментами, а потому лично я не собираюсь расточать комплименты прежде, чем получу на то серьезные основания.
Он расстегнул все до единой пуговки на сорочке; батистовое облачко скользнуло по ногам и мягко опустилось на пол. Отошел на несколько шагов, слегка прищурился и посмотрел так, как, должно быть, смотрит на модель художник. Хелена занервничала. Она знала, что обладает далеко не самой женственной фигурой. В детстве состояла исключительно из острых углов, а потом Творец явно поскупился на грудь и бедра и наградил телом, которое завистливый недоброжелатель вполне мог бы сравнить с доской.
И вот сейчас прекрасный мужчина стоял напротив и молча пристально разглядывал, а потом глубоко вздохнул и произнес:
— Не знаю, сойдут ли мои слова за бурный восторг, но должен сказать следующее: много лет подряд я пытался представить, как ты выглядишь без одежды. Без ложной скромности замечу, что обладаю могучим воображением — возможно, лучшим в нашем поколении. И все же реальность посрамила самые смелые фантазии.
Глаза светились восхищением и голодом, Дэвид продолжал смотреть, словно окаменев от восторга.
— Хватит стоять, — не выдержав, скомандовала Хелена осипшим голосом. — Сделай что-нибудь…
Прежде чем она успела закончить фразу, он подошел и положил ладонь на грудь. Хелена судорожно вздохнула.
— Помнишь, что долгое время груди у тебя совсем не было? — спросил он, целуя. — И я страшно любил представлять тебя с одними лишь прекрасными твердыми сосками.
Она посмотрела вниз, на ладонь. Не убирая руки, Дэвид зажал вершинку между пальцев и медленно потянул. От острого наслаждения Хелена задышала тяжело, словно поднималась по высокой лестнице.
— И был почти разочарован, когда великолепная грудь наконец выросла, — продолжил Дэвид. — Но только до этой минуты.
Он потер сосок, и тело ее пронзила стрела желания.
Он склонился, поймал сосок губами. Хелена вздрогнула, ощутив влажное тепло языка, неожиданное прикосновение зубов.
Спустя минуту той же участи подвергся и второй сосок, а комната наполнилась стонами и тихими всхлипами. Когда же ладонь властно завладела ягодицами, Хелена не выдержала и громко вскрикнула. Дэвид что-то глухо прорычал и укусил за плечо.
— Если тебе так нравится, мог бы и вторую руку туда отправить, — проворчала Хелена.
Но он этого не сделал, а поднял ее и отнес на кровать, причем по дороге даже успел снять туфли. Бережно уложил и принялся стаскивать чулки.
— Лучше этих ножек нет на всем белом свете.
Сел рядом и методично покрыл поцелуями сначала одну ступню, а потом и вторую, вызвав к жизни инстинкты, о существовании которых Хелена никогда не подозревала: бедра сомкнулись сами собой. Дэвид решительно, без тени сомнения их развел.
— Дорогая, двери храма никогда не закрываются перед преданным жрецом.
С этими словами он медленно, благоговейно прикоснулся губами к нежным складкам и вдруг с неожиданной силой погрузил язык внутрь. Забыв обо всем на свете, Хелена выгнулась, как натянутая тетива.
Язык подразнил и исчез, оставалось лишь со стоном умолять о продолжении. Впрочем, Дэвид и не думал подчиняться, а вскоре новые удовольствия приказали забыть о прежних требованиях. Но вот он снова вернулся к вратам храма и заставил кричать от наслаждения и желания.
А когда в ход пошли зубы, экстаз достиг вершины. Хелена задрожала и что-то невнятно забормотала. Ни на миг не отпуская любимую, Дэвид снова и снова дарил ей блаженство.
— Дэвид. О, Дэвид, Дэвид, Дэвид!
Собственное имя на ее губах звучало подобно небесной музыке. Ливень в пустыне орошал его скромный храм благодатной влагой, обещая процветание и благоденствие.
Он покрыл поцелуями живот, грудь. А может быть, это она сама тащила его вверх — за волосы.
— Можно я сделаю то же самое тебе? — спросила Хелена, неровно дыша.
Дэвид с трудом сохранил присутствие духа.
— Лучше как-нибудь в другой раз, — прорычал он. — После того, как расстанешься с девственностью.
— С чем?
— Видишь ли, мы все считали иначе, но ты сама призналась, что сохранила первозданную цельность. — Он поцеловал любимую в плечо.
— В таком случае что же это был за роман? — недоуменно спросила Хелена.
— Должно быть, крайне осмотрительный.
— Ну, так сделай же это быстрее, чтобы я могла взять тебя в рот и…
Он накрыл поцелуем нескромные губы и вонзился в нее, не в силах сдержать порыв и медленно насладиться процессом, как мечтал всю жизнь. Не осуществилась и другая фантазия: погрузиться на предельную глубину. Хелена оказалась не только восхитительно влажной, но и восхитительно тугой.
Дэвид застонал от блаженства.
— О Господи, — пробормотала она.
Он мгновенно опомнился.
— Прости. Больно?
Она опустила руку и схватила его за ягодицу.
— Больно. Но все равно хочу ощутить тебя целиком.
Сгорая от нетерпения, он рванулся вперед.
— Ну вот. — Хелена провела пальцами по щеке. — Теперь я сделала тебя своим.
Он поймал ее руку и поцеловал в ладонь.
— Своим ты сделала меня давным-давно, а сейчас подтвердила права собственности.
Она лизнула его в шею.
— Одного не понимаю: почему так долго ждала. Оказывается, подтверждать права очень приятно.
— Прекрати немедленно, а не то вызовешь преждевременный взрыв.
— А что это значит? — Язык подобрался к уху.
— Это значит, что вулкан извергнется раньше, чем успею доставить тебе наслаждение.
Она слегка отстранилась и взглянула с лукавым недоумением.
— Но ведь ты уже и без того доставил мне огромное наслаждение, так что можешь не сдерживаться. Давай же, извергай свой вулкан. Не хочу больше ждать.
Он едва не подчинился команде.
— Заткнись немедленно. Уважай мою гордость.
— Хм. — Она поцеловала его в висок, засунула ладонь между разгоряченными телами и дотронулась
