растерянность Коннора такой трогательной. Пока она размышляла над этим, Изабелла пересекла комнату и подхватила Джорджа на руки.
— Это всего-навсего значит, что он любит горох. Но дайте ему лишь несколько лет, мистер Брайс, и ваша лесть подействует на него безотказно. Пойдем, милый, пойдем в сад и посмотрим, какие существа там живут.
— Жуки!
Джордж одной рукой обнял Изабеллу за шею, а другой запихнул в рот большой кусок пирожного.
Аделаида улыбнулась прелестной картинке, которую являли сестра с племянником, направляясь на поиски приключений.
— Я вижу, ваш опыт общения с детьми весьма ограничен, — заметила она Коннору. И все же за две минуты он выказал больше усилий, чем сэр Роберт за четыре месяца. Весьма многообещающая попытка. Аделаида наклонилась, чтобы смахнуть с юбки сладкие крошки. — Джордж немного стесняется. Не привык видеть в доме чужих. Ему нужна настоящая нянька. Боюсь, что он...
— Посмотрите на меня.
Вынужденная подчиниться — так сильна была ярость, звучавшая в его голосе, — Аделаида выпрямилась и затаила дыхание. Больше не было в его лице ни растерянности, ни тепла, с которыми он обращался к Джорджу. Он поднял руку и провел пальцами по ее щеке, пониже синяка. Она не поняла, что подействовало на нее сильнее: то ли удивительная нежность его прикосновения, то ли свирепость, кипевшая в его глазах.
— Значит, это правда, — прошептал он, опуская руку.
— Я... Со мной все в порядке. Все прошло. — Она искала способ переменить тему. — Вы не рассказали мне, почему вернулись раньше.
— Думаете, я мог остаться в стороне после того, как услышал об этом?
— Вы услышали... В Эдинбурге? Господи, в свете явно не хватает тем для сплетен...
— Я не доехал до Эдинбурга. Известие об этом настигло меня на дороге. Я велел своим людям приглядывать за вами.
— О! — Ей подумалось, что очень мило с его стороны так заботиться о ней. — Но если вы знали, что это правда, зачем было возвращаться? Чтобы удостовериться?
— Предпочитаю знать все досконально, прежде чем пристрелить человека.
С этими словами он повернулся и направился к двери.
— Что? — Аделаида растерянно моргнула несколько раз и лишь затем очнулась. — Нет! Ради всего святого, только не повторяйте все снова!
Она кинулась за ним, схватила его за руку и повисла на ней. Коннор не отбросил ее, но и не остановился, просто потащил за собой.
— Коннор, остановись. Пожалуйста. Будь благоразумен.
— Нет.
— Помни свою погоню за местью. — Аделаида не переставала тянуть его. — Один выстрел, и все закончится... Что же это за мщение?
— Скорое.
— Но это будет не то, что ты планировал.
Коннор никогда не распространялся о своих планах, так что она понятия не имела, так это или нет. Однако разумно было предположить, что если бы Коннор намеревался быстро покончить с сэром Робертом, тот уже давно был бы мертв.
— Планы меняются.
Аделаида в отчаянии встала перед ним.
— Я соглашусь выйти за вас, если вы прекратите это...
Коннор остановился на пороге гостиной и, нахмурясь, посмотрел на нее.
— Вы должны будете выйти за меня. У вас нет другого выхода.
— Есть. На свете много джентльменов. Не только вы и сэр Роберт...
К сожалению, она не была с ними знакома.
— Я вас скомпрометировал.
Почувствовав открывшуюся возможность, Аделаида ткнула его пальцем в центр груди.
— Да. Да. Безусловно. И если сейчас вы устроите дуэль с сэром Робертом и вдруг промахнетесь, а он нет, я оста...
Она замолчала, сама удивившись тому, что собирается сказать.
— Вы что? — переспросил ее Коннор.
«Я же останусь одна...» Но это звучало полной бессмыслицей. У нее были Изабелла и Джордж, и Вольфганг, если несколько расширить понимание «хорошего общества».
— Вы что? — продолжал настаивать Коннор.
— Я... останусь... без богатого... мужа, — не слитком удачно нашлась она.
— Как трогательно, — сухо откликнулся он и бережно отодвинул ее в сторону.
Аделаида вновь прыгнула и встала перед ним, снова упершись рукой ему в грудь.
— А... а вы кончите жизнь на виселице... или будете вынуждены бежать из страны, а я опять же останусь без состоятельного мужа. Вы мне должны состоятельного мужа!
Губы Коннора сжались в тонкую линию. Он посмотрел на дверь, потом на нее, снова на дверь. Она ощущала, что его тело дрожит от сдерживаемой злости, как туго натянутая тетива лука, которой достаточно лишь слегка коснуться, чтобы полетела смертоносная стрела.
Затаив дыхание, Аделаида ждала, сможет ли такой нелепый довод убедить такого здравомыслящего и невероятно упрямого человека. Он, видите ли, должен ей богатого мужа...
— Ладно, — сжалится наконец над ней Коннор. Взгляд его вновь устремился на ее лицо и там остался. — Я не потребую от него дуэли. И не убью его.
— Слава небесам!
Она обессилено вздохнула.
Он осторожно положил ладонь ей на щеку.
— Я никогда этого не сделаю, — хрипло произнес он. И, оторвав взгляд от ее щеки, посмотрел ей прямо в глаза. — Я никогда не подниму на тебя руку.
Аделаида молчала. Слова легко слетали с языка Коннора, настроение менялось мгновенно. Но без сомнения, он имел в виду то, что сказал, и она ему верила... пока. Она не боялась его или его взрывного характера. В его присутствии она ни разу не почувствовала угрозы. Однако ее доверие к его обещаниям было весьма ограниченным. Только время покажет, ошибается она в нем или нет.
Аделаида кивнула, но чтобы он не подумал, будто она слепо верит всему, что слетает с его языка, добавила:
— Если сделаете это, так будет в первый и последний раз.
Ему не очень понравился ее ответ. Уронив руку, он нахмурился.
— Вы поверите мне.
Он не предсказывает будущее, поняла она, он приказывает. Она должна поверить ему немедленно. Это было так непередаваемо абсурдно, что Аделаида рассмеялась.
Однако Коннор явно не шутил.
— Это вовсе не смешно.
— Смешно, — уверила она его. — Даже очень.
Как это по-мужски полагать, что он может потребовать от женщины доверия. И как это по-мужски — обидеться, если женщина не идет в этом ему навстречу.
— Аделаида...
— О, перестаньте хмуриться!
Она прекратила смеяться, но была на волосок от того, чтобы прочитать ему небольшую лекцию.
«Вы мне поверите!..» Надо же. Однако она устала спорить или злиться.
— Вообще-то я, кажется, вам верю.
«Я вам верю».
Тугой узел мышц между лопатками Коннора расслабился, но не исчез совсем. Его не особенно
