И не успела Джинни сказать слово или пошевелиться, Стив притянул ее к себе; жесткие губы прижались к ее губам, обжигая дерзким, безжалостным, грубым поцелуем, в котором не было ни капли нежности. Чужие руки сжимали Джинни все сильнее, язык насиловал ее рот, пока Джинни не показалось, что она вот-вот упадет в обморок; ноги ослабели, в висках тревожно стучала кровь, тело охватило жаром.
Сама не зная почему, не понимая, что делает, она обхватила его за шею, прижалась изо всех сил, чувствуя, как его руки медленно, ласкающе гладят ее спину, нетерпеливо тянут за волосы, расплетая, освобождая густые пряди, рассыпавшиеся по плечам; рот прокладывает обжигающую дорожку от полураскрытых губ к мочке уха.
— Джинни… Джинни, — со стоном вырвалось у него, и дрожь предвкушения пронзила тело девушки. Она неожиданно ощутила, как пуговицы тонкой шелковой рубашки выскальзывают из петель одна за другой.
Нельзя… нельзя позволять ему… но его губы нашли ложбинку у шеи. Джинни тихо, беспомощно охнула, почувствовав, как распахнулась рубашка и мужские ладони накрыли ее грудь.
Стив вновь привлек девушку к себе, одной рукой поддерживая ослабевшее трепещущее тело, и, когда она пыталась протестовать против подобных вольностей, губы вобрали ее губы, завладевая ими, заглушая слова, которые Джинни попыталась пробормотать. Голова ее откинулась назад, словно в девушке не осталось ни мыслей, ни воли. Стив поцеловал ее груди, слегка, дразняще касаясь языком чувствительных, напряженных тугих холмиков.
И тут он;» начала сопротивляться, но нерешительно, словно нехотя. Руки Стива сжали ее стальным кольцом. Джинни закрыла глаза и позволила ему все, сознавая, что желание сопротивляться или хотя бы протестовать тает, исчезает, сменяется чем-то совсем иным, нарастающим, словно тугой, жесткий узел, распространяющийся по телу буйным пламенем.
Должно быть, Стив почувствовал ее внезапную презренную капитуляцию. Откуда-то издалека донесся его тихий смех, и тут, порывисто схватив Джинни, он принялся целовать ее; руки скользнули под рубашку, лаская голую спину. На этот раз Джинни выгнулась, почти всхлипывая, не совсем еще понимая странные неизведанные эмоции, разбуженные в ней Стивом, ощущая прикосновение длинных мускулистых ног к ее ногам, мягкой замши — к обнаженным дрожащим грудям; пальцы девушки запутались в густых жестких волосах.
Где-то в самых глубинах мозга билась одна мысль: так вот как это бывает! Словно лихорадка, словно свернувшаяся в животе змея, настороженная, поднявшая голову, пылающая огнем в ее лоне, лишавшая всего, кроме способности чувствовать, желать… но чего? Что же ей от него нужно?
Позже Джинни поняла, что только неожиданное вмешательство, раздавшийся снизу крик, остановило то непредвиденное, что кончилось и было готово вот-вот взорваться. Стив мгновенно напрягся, оставаясь совершенно неподвижным, — время будто остановилось. И вот Джинни уже свободна — объятия Стива разжались, он отступил назад.
— Господи, — с отвращением пробормотал он, но тот же голос окликнул опять:
— Эй, там! Слышишь, Стив?!
Джинни, задыхаясь, рухнула на колени, спрятав в ладонях горящее лицо.
— Это всего лишь Пако, — обронил он, но тут же раздраженно добавил:
— Тактично, не правда ли? — И, сложив руки рупором, прокричал:
— Мы спускаемся! Придержите лошадей!
Джинни поспешно неловко застегивала рубашку, охваченная неожиданным смущением, не осмеливаясь поднять на него глаза. О Боже, как снова взглянуть ему в лицо… и другим?
Стив опустился на корточки, отвел ее дрожащие пальцы и быстро и ловко застегнул блузку сам.
— Хорошо, что Пако окликнул нас, — спокойно заметил он. — Ты ведь понимаешь это, правда? И я, наверное, должен сказать, что сожалею! Только я не жалею ни о чем. — Он взял Джинни за подбородок и насильно повернул ее лицо к себе. — Больше не шути со мной, Джинни Брендон.
У меня нет времени для романтики и нежных поцелуев, кроме того, я не привык к любопытствующим девственницам.
Нахлынувшее безрассудное бешенство побудило Джинни наброситься на Стива:
— Именно поэтому вы были так грубы? Намереваетесь отпугнуть меня? Неужели вы никогда не были нежны или хотя бы добры с женщиной?
Но Став уже поднимал Джинни на ноги, окидывая ее взглядом, в котором светилось изумление, мгновенно замаскированное холодностью.
— По правде говоря, я обычно имею дело с женщинами, которые знают, чего хотят. Нет необходимости тратить время на глупые игры. Послушайтесь моего совета, мисс Брендон, забудьте обо всем, что случилось сегодня. Уверен, вы найдете Карла Хоскинса гораздо более приятным поклонником, и в качестве любовника он тоже придется вам по вкусу.
— Вы делаете все, чтобы вас возненавидели… специально, не так ли?
Собрав остатки гордости и достоинства, Джинни вскочила в седло, не обращая внимания на протянутую руку. Оба в каменном молчании отправились навстречу Пако, и Джинни не знала, радоваться или огорчаться, когда увидела, что Карл Хоскинс тоже оказался там и окинул приближающуюся пару подозрительным взглядом. Только мольбы Сони Брендон и вырванное у него обещание заставляли Карла сдерживать ярость.
Лицо Стива Моргана было непроницаемым, но Джинни!
Раскрасневшиеся щеки, растрепанные волосы и вызывающий взгляд заставили Карла в бессильном гневе сжать челюсти.
— Миссис Брендон очень встревожилась, когда проснулась и узнала о вашей… прогулке, . — сухо заявил он, когда девушка подъехала поближе.
