— Маркиз не такой ужасный человек, как я думала. Клянусь вам. Он вызволил вас из очень запутанной истории. И я должна честно сказать вам, что он ухаживал за вами лучше доктора. Нет, конечно, я не одобряю, чтобы неженатый человек находился так близко от молодой девушки. Но в остальном я согласна с ним. Именно так все должно было быть: вы должны оставаться лордом Гарри. Иначе… Страшно подумать, что может случиться.
— Ну, и что еще сказал его светлость? Поручил причесать мне волосы для полного порядка?
— Ну что вы, мисс Хэтти! Зачем наговаривать на него лишнее? — отшучивалась горничная. — Я сейчас причешу вас. Боюсь, его светлость не сможет лучше меня оказать вам эту услугу.
Милли действительно была очень осторожна, и Хэтти отдавала должное ее ловкости, так как от каждого прикосновения расчески боль усиливалась. Она продолжала расспрашивать горничную, чтобы в разговоре отвлечься от боли.
— Чем вы занимались эти три дня? Как маркиз объяснил слугам ваше присутствие?
— Ничего особенного я здесь не делала, мисс Хэтти. Его светлость сказал, что я заслужила каникулы после всего того, что мне пришлось испытать вместе с вами. Сэр Арчибальд, разумеется, считает, что вы поехали погостить к сестре маркиза, а я сопровождаю вас во время этой поездки. А слугам его светлость, кажется, сказал, что меня прислала его сестра, проверить, не нужно ли что-то приготовить в доме к ее следующему приезду. Я не думаю, что они поверили ему, но делают вид, что ничего не знают. Большинство его слуг мне нравится. Но вот Крофт — сущее наказание! Хитрый и осторожный, как приходский священник. Пока маркиз здесь, ни разу не напился так, чтобы свалиться в каком-нибудь углу. Так и шныряет по всему дому и озирается, как бы маркиз не застал его с бутылкой в руке.
Хэтти не выдержала и отстранила ее руку с расческой.
— Послушайте, Милли. Я вижу, вы действительно начинаете думать о маркизе как о добродетельном и сердечном человеке. Вы забыли, что он сделал? Он жесток и безжалостен. Его теперешнее поведение обманчиво. У вас неверное представление о нем. Он просто хочет избежать огласки. Он сам мне так сказал. И все его благородство только на словах. Он обманщик, Милли, он…
— Он надменный, он вечное зло. Какие похвалы вы мне еще воздадите, мисс Ролланд?
Она быстро обернулась и увидела маркиза, стоящего в дверях.
— Вполне согласна с вашими словами, — сказала она холодным тоном, таким же, как ледяной ветер за окном. — Я бы еще добавила — дьявол. Будьте вы прокляты, из-за вас у меня так болит бок!
Она была готова разрыдаться, но сдержалась. Нельзя позволять себе этой слабости у него на глазах. Маркиз спокойно взглянул на Милли:
— Пятнадцать минут прошло. Вы сможете еще увидеть свою госпожу сегодня вечером. Вероятно, она снова предпочтет ваши услуги моим. Мне очень жаль, но сейчас вам придется расстаться. Мы не можем рисковать.
— Слушаюсь, ваша светлость, — сказала Милли, — все будет исполнено так, как вы сказали.
При этих словах она сделала такой подобострастный книксен, что Хэтти захотелось отшлепать ее.
— А теперь, Хэтти, — сказал маркиз, после того как Милли осторожно притворила за собой дверь, — я полагаю, пришло время обсудить наши дела. Я вижу, что мисс Ролланд, так же как неукротимый лорд Гарри, совершенно незаслуженно оскорбляет меня. Может быть, вы соблаговолите объяснить мне, почему я подлый, жестокий и надменный?
— Вы еще забыли добавить к этому дьявола.
— Да, естественно, и дьявол, и само зло в придачу. Как вы себя чувствуете? Вы в состоянии говорить со мной?
Он придвинул кресло с подушечкой для головы поближе к кровати и сел возле нее, откинувшись назад и скрестив руки на груди.
— Чувствую я себя неважно, но это не имеет значения.
— Так что вы можете сказать мне?
Она внимательно посмотрела на него. Как долго она вынашивала свой план! Как долго ждала той минуты, когда сможет сказать ему, почему она собиралась убить его! Но разве настала эта минута? Он должен был лежать у ее ног, побежденный, смертельно раненный. А вышло все наоборот: лежит она, мучаясь от боли, а он ухаживает за ней, спасая ее жизнь. Боже! Как бы она хотела иметь оружие, чтобы убить его! У нее нет даже палки, чтобы ударить его по голове.
Не дождавшись ответа, он прервал молчание:
— Знаете, Хэтти, когда у вас была лихорадка, вы бредили. Иногда вы отчаянно кричали в бреду. Я услышал много загадочного. Вы принимали меня за вашего брата, Дэмиана. Вы просили прощения за то, что не могли сделать это, то есть убить меня.
— Стало быть, вы признаете свою вину?
— Вину? Какую вину, черт возьми? Я хочу знать, какая связь между мной и Дэмианом? — Маркиз задумался и сложил пальцы домиком. — Вы, по-видимому, думаете, что я каким-то образом мог повлиять на судьбу вашего брата. Вы постоянно твердили об этом, Хэтти. И прежде, насколько я знаю вас, вы никогда не воздерживались от оскорблений в мой адрес, в чьем бы обличье вы ни были. Это каким-то образом связано с вашим братом?
— Вы убили моего брата! Чтоб вам сгореть в аду! Это вы убили Дэмиана!
Он перестал барабанить пальцами и пристально посмотрел на нее:
— Вы понимаете, что говорите? Почему вы считаете, что я убил Дэмиана? Это же сущая чепуха! Ваш брат погиб при Ватерлоо. И виной этому скверно спланированная кавалерийская атака. Во всяком случае, так мне объяснил Джек.
— Да, мой брат погиб при Ватерлоо. В этом вы правы. И никто не отрицает, что это произошло во время кавалерийской атаки. Такая атака означала верную смерть. А кто в последний момент отдал Дэмиану распоряжение возглавить эту атаку? Молчите? Вы и отправили его в могилу, ваша светлость. Вы послали его на эту кровавую бойню.
Она замолчала от внезапной пронизывающей боли. Откинувшись на подушки, она схватилась руками за бок и заскрипела зубами. К своему стыду, она почувствовала, как слезы полились у нее из глаз. Она плотно сомкнула веки: нельзя показывать свою слабость. Только не сейчас.
Опять она почувствовала его руку у себя на лбу, но у нее не было сил оттолкнуть ее.
— Выпейте это, — сказал он. Она воспротивилась. Но он открыл ей рот и, удерживая ее голову локтем, заставил выпить целый стакан жидкости. Это была ячменная вода. Она ненавидела ячменную воду.
Хэтти собрала все силы, чтобы не застонать. Прошло несколько минут, прежде чем сказалось действие опия. Сквозь дымку сознания она чувствовала, как он сжимает ее послушные пальцы в своей руке. Потом ее захлестнула новая волна боли, и она сама ухватилась за его руку, ища у него защиты. Откуда-то издалека донеслись его слова о том, что она скоро уснет. Опиум все быстрее овладевал ее мозгом и телом, и она отдалась во власть сна.
Она проснулась среди ночи. Она не имела представления ни о том, как долго она проспала, ни сколько времени остается до утра. Хэтти осторожно повернула голову и увидела маркиза. Он стоял перед камином и задумчиво смотрел на потрескивающие угли.
Она зашевелилась чуть смелее, проверяя, не будет ли боли. Убедившись, что бок пока не беспокоит ее, она начала осторожно перемещаться в сидячее положение.
Он заметил ее движения и, улыбнувшись, подошел к кровати.
Пока он придерживал ее руками, помогая ей устроиться на подушках, она пребывала в напряженном молчании. Он выпрямился и сказал:
— Если вы обещаете не кричать на меня, я покормлю вас.
— Вы сменили на мне ночную рубашку?
— Да, пришлось. Она заскорузла от высохшего супа.
Она почувствовала замешательство. Что-то изменилось в ее восприятии. Неужели это тот человек, которого она ненавидела и за которым охотилась последние пять месяцев? Неужели это его она собиралась убить? Нет, здесь какое-то недоразумение, какая-то путаница. Она не знала, что и думать.
— Я очень голодна.
Близилась полночь, когда Хэтти управилась со своим супом и порядочным ломтем хлеба. Потом пришла Милли и пробыла у нее отпущенные ей пятнадцать минут.
