— Пусть лучше Джинни расскажет.
Ничего не подозревающая девочка обернулась к мачехе:
— Ты очень испугалась, Джинни?
— Даже представить себе не можешь, как! Сейчас соберусь с мыслями. Вот, слушай. Мы ушли далеко вперед, когда разразился шторм, словно сотня ветров налетела на корабли, воя, как целый хоровод обезумевших ведьм, и все дули в разных направлениях, с такой силой, что по палубе можно было передвигаться, только ухватившись за поручень, иначе просто взлетишь на воздух и свалишься за борт! Твой папа оказался настоящим храбрецом! Во время урагана решил, что ему лучше быть рядом со мной, поэтому подвел баркентину так близко, как мог, и прыгнул на палубу клипера!
— О папа, это, конечно, было не очень мудрым решением, — хмыкнула Холли, — Но ужасно романтичным.
Алек молча кивнул. Джинни страшно захотелось заплакать от обиды за него, забиться в бессильном гневе, но приходилось молчать.
— Ты мог бы удариться… или сломать что-нибудь. Алек поднес ко рту очередную ложку сладкого черепахового супа.
— Все обошлось, — коротко бросил он.
— Голова болит, Алек? — встревожилась Джинни.
— Нет.
Он понимал, что слишком резок, но ничего не мог с собой поделать.
— Ты принял на себя командование «Пегасом»? Алек нахмурился, и Джинни поспешно сказала:
— Конечно, нет, Холли. Ведь я была капитаном «Пегаса», а твой папа просто хотел быть рядом со мной. Мы не знали, сможем ли мы выдержать ураган и остаться в живых.
— Ужасно странно.
— Что именно? — спросил Алек, внезапно насторожившись. — Ешь суп, Холли.
— Странно, что ты не взял командование на себя и не стал капитаном. Это неправильно, папа.
— Холли, тебе не нравится черепаховый суп?
— Минуту, Джинни. Что ты хочешь сказать, Холли?
— Папа, ты ведешь себя как-то не так. И кажешься совсем другим, словно ты — не ты, хотя это, конечно, глупо и…
— Да, в высшей степени глупо. Доедай суп. Джинни и я очень устали.
Холли с обиженным личиком взялась за ложку. Джинни не сказала ни слова, пока не настало время попросить Мозеса принести следующее блюдо.
Глава 19
Только час спустя, оказавшись в спальне, Алек измученно признался:
— Малышка очень смышленая, даже слишком. Я не смогу долго дурачить ее.
— Не волнуйся насчет этого, Алек. Тебе нужно отдыхать, много и долго. Не хочешь ли завтра посоветоваться с доктором?
— Не желаю думать о том, что будет завтра, — откликнулся он, швыряя сорочку на спинку стула. — Хочу думать о сегодняшней ночи и о том, как буду любить свою жену.
Джинни медленно повернулась лицом к мужу. Пальцы, ловко расстегивавшие пуговицы корсажа, замерли.
— Довольно откровенное признание, — пробормотала она, не осмеливаясь взглянуть ему в глаза.
— Это для тебя ново или я уже говорил нечто подобное?
— О, ты всегда готов выпалить что-нибудь совершенно неожиданное и возмутительное. Постоянно дразнишь меня, правда, я прекрасная мишень для твоих шуток.
— Ты всегда попадаешься на удочку?
Алек начал расстегивать бриджи. Боже, глазам больно при одном лишь взгляде на него: невыносимо прекрасное лицо, идеальное тело, сплошные мускулы и загорелая кожа!
Джинни вздохнула:
— Всегда.
— Джинни, тебе не нравится… не нравилось, когда я ласкал тебя?
— «Нравилось» — не очень неподходящее слово. Стоит тебе дотронуться до меня, и я хочу тебя, безумно, неудержимо. Это крайне странно, особенно еще и потому, что всего лишь месяц назад я была девственницей, совершенно не уделявшей внимания подобным вещам.
— Но как это прекрасно, — заметил Алек, одарив ее чисто мужской самоуверенной улыбкой.
«Да, — подумала Джинни, — некоторые вещи мужчины просто не забывают». И, подняв подбородок, решила воздать ему его же оружием:
— Ты тоже таешь от блаженства, едва я касаюсь тебя. Алек вопросительно изогнул левую бровь:
— Вряд ли мне может понравиться подобное утверждение. Я предпочитаю быть жестким, твердым, негнущимся… в определенном месте, конечно, и уж никак не таять.
