— У вас прекрасные волосы.
— Согласен, — кивнул Джеймс. — И Джинни даже сама укладывает их. Она очень талантлива.
— Хорошо, Джинни, — кивнул Алек, — мы сделаем вот что. Я поеду с вами к мисс Эберкромби — на этот раз к той, что нужно. Мы отменим все ваши заказы и попросим мисс Эбигайл сшить вам новые платья.
— Я ни за что не причиню мисс Мэри такую боль! Подумать только, какое унижение ей придется вынести!
— Прекрасно. Значит, найдем другую модистку.
— Я бы в церковь с вами и то не пошла, а уж милостивый Господь видит, как вы в этом нуждаетесь!
— Прекрати вести себя как капризная барышня! — велел Джеймс, но тут же закрыл рот, пережидая, пока Мозес, немедленно навостривший уши, не покинет снова гостиную.
— Это не я бесстыдно флиртовала с Лорой Сэмон!
— Флиртовала? Вы называете два танца флиртом? Милая девушка, да вы не сможете отличить флирт от драки пьяных матросов.
— Так вот, вы флиртовали с ней, а она — с вами. Готова поклясться, вы уже назначили друг другу свидание.
— А вот это не ваше дело, — объявил Алек не моргнув и глазом.
Джинни снова фыркнула. Она чувствует, чувствует, что он собирается увидеться с Лорой, и почему-то сознание этого приводит ее в небывалое бешенство.
Неожиданно пальцы ее сомкнулись на одном из многочисленных бантов, с силой рванули. Белая бархатная тряпочка полетела в уже почти погасший в камине огонь.
— Браво! Осталась всего-навсего еще какая-нибудь пара сотен!
— О, помолчите, барон.
Алек задумчиво погладил пальцами подбородок:
— А знаете, возможно, платье не выглядело бы так уж плохо, если снять все эти финтифлюшки.
Нагнувшись, он схватился за другой бант, оторвал его. За вторым последовал третий, четвертый…
— Нет, — вздохнул наконец барон, — не выйдет. Этот оттенок синего… ничего с ним не поделаешь, придает вам поистине тошнотворный вид.
Разъяренная Джинни взметнулась со стула:
— Не думаю, что мне захочется заключить с вами сделку, барон. Почему бы вам просто не купить «Пегас»? Я могу построить для вас еще несколько судов.
— И я останусь вашим единственным заказчиком, можете быть в этом уверены! Да ведь ни один уважающий себя торговец в Балтиморе не захочет иметь с вами ничего общего!
— Это наглая ложь! Просто сейчас в делах застой, и, кроме того, мы отказываемся строить невольничьи суда!
Джеймс откинулся на спинку кресла, невероятно наслаждаясь сценой.
— Да, дорогая Юджиния, это, конечно, тоже имеет значение, но главная причина в том, что вы женщина, решившая заняться мужским делом. Если я куплю верфь Пакстонов, вам придется удалиться со сцены, по доброй воле или нет, но удалиться. Я не позволю вам разгуливать повсюду в мужских панталонах и отдавать приказы рабочим!
— Отец! Вели ему убираться, и немедленно!
И чтобы подкрепить угрозу, Джинни злобно оторвала еще два банта, упавших у самого подола, украшенного широкой оборкой. Алек поднял их, с отвращением оглядел и бросил в камин.
— Джинни, к сожалению, Алек прав. Когда он говорит, что ты должна уйти со сцены, наверняка имеет в виду не совсем это.
— Неужели? — протянул Алек. — Что же именно я имею в виду?
— Вы имеете в виду, — мягко пояснил Джеймс, — что Джинни должна учиться быть более сдержанной, осторожной и благоразумной и предоставить все деловые операции, в том числе и продажу, джентльменам.
«Прекрасно, — подумал Алек, — это выход!» Однако на лице Джинни не отражалось ни капли признательности. Голосом ледяным, как знаменитый лондонский январь пять лет назад, она объявила:
— Мы прекрасно справлялись до того, как вы решили осчастливить нас своим присутствием. Вы надоедливы, наглы, тщеславны и крайне самоуверенны, и единственным, чем можете похвастаться, — красотой.
— Чем-чем?
— Своей неотразимой внешностью, барон. Любая женщина, встретившаяся на вашем пути, должна немедленно броситься вам на шею.
— Прекратите вести себя как идиотка!
Наклонившись, Алек оторвал очередной бант.
— Если припоминаете, мистер Юджин, до моего приезда вы медленно шли на дно, вы и ваша проклятая верфь. Единственная причина, по которой кредиторы не осаждают вас, — я! Все знают, что именно я
