— Он никак не придет в себя, Снаггер.
— Да и я бы на его месте тоже не очень-то спешил очнуться после такого, капитан. Ну же, Клеб, помоги мне. А вы двое снесите вниз Хенка и привяжите к гамаку. Грифф, ты посмотри, может, Риффер еще жив.
Джинни немедленно вспомнила о своих обязанностях:
— Риффер мертв. Бросьте тело за борт. Потом отслужим панихиду… если только не присоединимся к нему.
Снаггер кивнул.
Джинни казалось, что прошла вечность, прежде чем Алека раздели и уложили под теплые одеяла. Теперь он в относительной безопасности, слава Богу! Она послала Снаггера на палубу сменить Дэниелса и с этой минуты действовала словно в полусне — промыла рану, засыпала порошком базилика. Порез не слишком глубокий, даже зашивать не надо.
Наконец, удовлетворенная трудами рук своих, Джинни оторвала полосу ткани от сухой сорочки и обвязала голову Алека.
— Почему он не открывает глаза?
Джинни старалась держать мужа в тепле, укрыла всеми найденными в каюте одеялами, но он по- прежнему был без сознания. Наконец она поняла, что пора подняться на палубу. Это ее судно, и она отвечает за него и жизнь каждого матроса, а ведь один человек уже погиб.
Она привязала Алека к койке, чтобы он не упал, и направилась наверх.
— Ветер еще усилился, — сообщил Снаггер.
— А небо черное, как сам сатана, — добавил Дэниелс, сплюнув в огромную волну, разбившуюся о палубу.
— Еще чернее, — вздохнула Джинни и, поглядев на баркентину, с облегчением увидела, что судно продолжает держаться так надежно, как возможно при таких обстоятельствах.
— Как его лордство?
— Не знаю. Я привязала его к койке. Он все еще без сознания. Рана на голове вовсе не такая уж глубокая. Просто не пойму, что с ним.
Снаггер с уважением взглянул на Джинни. Он хорошо умел распознавать силу. Девочка перепугана, что ее муж умрет, боится, что все они пойдут на корм рыбам, но держит себя в руках, не теряет присутствия духа. В порыве чувств просоленный морской волк прижал к себе Джинни:
— Все обойдется, вот увидишь. Мы выкарабкаемся. Да-да, выкарабкаемся!
Дурацкое пари, ненужные амбиции, и она едва не загубила клипер!
Джинни взглянула на сломанную мачту. Сколько времени и денег уйдет на починку! Если они вернутся в Балтимор.
Медленно тянулись часы. Слишком медленно. Ветер продолжал вопить и завывать, предвещая неладное, словно злые духи из сердцевины ада. Волны высоко поднимали клипер и швыряли в глубокие провалы, захлестывая палубу ледяными фонтанами.
Секунда за секундой. Час за часом.
Джинни не сводила глаз с Алека. Мертвенно-бледное лицо, бескровные губы…
Осторожно коснувшись пальцем его щеки, она тихо попросила:
— Пожалуйста, не умирай, Алек. Я не смогу вынести этого, не смогу.
Секунда за секундой. Час за часом.
Только под утро ветер ослаб. Джинни боялась надеяться. Остальные суеверно молчали. Что, если…
Небо постепенно светлело, и Джинни увидела баркентину, матроса на палубе, машущего ей рукой. Махнув в ответ, она услышала крик:
— Мы живы, мэм, черт возьми!
«Англичанин!» — подумала Джинни, невольно рассмеявшись. Ей вторили Снагтер и Дэниеле, и вскоре к веселью присоединилась команда баркентины.
Тучи уже не были такими тяжелыми и нависшими, ветер почти унялся. Ливень превратился в легкую морось.
Наконец-то все кончено!
Джинни оставалась на палубе еще с полчаса — нужно было отдать приказания, определить, что можно сделать немедленно и как исправить повреждения на ходу.
— Придется оставаться здесь, пока не узнаем точно, какие беды причинил ураган. По крайней мере рядом баркентина, которая поможет добраться до Балтимора.
Наконец она спустилась вниз. Состояние Алека по-прежнему не менялось. Все такой же бледный и без сознания. Джинни быстро развязала веревку обмотанную вокруг его груди. Алек дрожал.
Джинни, не колеблясь, стащила мокрую одежду, вытерлась и легла рядом с мужем, растирая ему руки и ноги, пытаясь согреть своим теплом. Большое тело тряслось в ознобе.
— Алек, любимый, повторяла она снова и снова, прижимаясь к нему.
— Пожалуйста, вернись ко мне.
