пожал плечами:
— Почему бы нет? Я уверен, ты привыкла принимать все решения самостоятельно, и у тебя на это есть все основания. А ты уже решила, где мы проведем медовый месяц?
Она держала его за локоть, когда они выходили из молитвенной комнаты, и тут Алексе пришлось перебороть свой инстинкт, чтобы не вонзить ему в руку свои ногти и не издать самый дикий крик, на какой способна мегера, только ради того, чтобы посмотреть на его реакцию. Как он смеет отвергать ее за то, что она продемонстрировала свою силу?
Она могла бы все это сделать и сказать и даже предпринять что-то большее, если бы в этот момент их не встретил град сыпавшегося риса и облака конфетти, когда ожидавшая их выхода толпа любопытных и доброжелателей обступила их, принуждая к вежливости. И они остановились и прижались друг к другу спинами, как дуэлянты, которым пришлось прекратить свою частную ссору, чтобы защитить себя от неприятельской армии.
— Где же состоится этот твой прием? — выстрелил в нее шепотом Николас, улучив момент, и она, не сбрасывая с лица застывшую на нем улыбку, ответила ему таким же шепотом:
— В моем… нашем доме, разумеется, на площади Белгрейв!
Произнося эти слова, она всей душой желала, чтобы вместо них были стрелы.
— Какое изысканное платье, дорогая!
— Желаем счастья вам обоим!
Она не знала почти никого из этих людей. Среди незнакомых, ряженых или актеров она становилась незнакомой даже самой себе. Она как бы принимала окраску того, что ее окружало, и тех, кто ее окружал, подобно хамелеону. Казалось невероятным и даже нереальным, что всего лишь несколько мгновений назад она расписалась в том, что отдает и себя, и свою независимость, которая была ее богатством, в руки мужа.
Как мало времени понадобилось, чтобы забыть все то, чему пытались научить ее бедная Хэриет и сэр Джон, и…
Хэриет? Где-то в этом море окружавших ее незнакомых лиц она краем глаза, вероятно, заметила женщину, которая напомнила ей Хэриет, хотя это, конечно же, была вовсе не она. Алекса вдруг поняла, что ее ведут вперед за одну руку Николас, а за другую — мистер Джарвис. И карета с норовистыми лошадьми уже ожидала ее посреди этой толпы людей и рядом с другими экипажами. И тем не менее она должна была взглянуть еще раз; и она повернула голову и потянула их чуть-чуть назад. Глаза ее широко раскрылись и вдруг стали совсем черными на фоне ее очень бледного лица.
Этого не могло быть, но это случилось! Как могла она ошибиться, увидев эту высокую угловатую фигуру и это не очень привлекательное лицо со складками, оттягивающими книзу уголки рта и придающими ему тем самым какое-то язвительное, злое выражение?
— Тетя Хэри? Хэриет? Неужели это вы? Но почему вы мне не писали? Почему не известили, что вы в Лондоне?
— Моя дорогая Алекса, — говорила позже Хэриет своим столь знакомым едким тоном, который Алекса помнила так хорошо. — Я удивлена тем, что ты все еще упорно задаешь мне сразу столько разных вопросов! Каким же образом ты надеешься получить на них все ответы? — А потом, несколько смягчившись, она сказала довольно сердито: — Я только хотела издалека посмотреть на тебя в роли невесты. Наверное, мне надо было проявить выдержку и не поддаваться искушению.
— А мне непонятно, почему вы говорите такие вещи, когда сами учили меня прежде всего быть прямолинейной. Это превосходно, что вы здесь и особенно в такое время. Но как могло случиться, что вы приехали? Что-нибудь произошло нехорошее? В последний раз, когда мы разговаривали…
— О да! С тех пор Мартин серьезно исправился и наконец решился… В общем, там была одна женщина, с которой он начал регулярно встречаться, и, когда она родила ему второго ребенка, он на ней женился. Естественно, ей пришлось вести все хозяйство, но у нее были свои приемы и методы, как того и следовало ожидать! В общем…
Бедняжка Хэриет… Неужели Belle-Mere? Наверное, это ее работа — привезти сюда Хэриет, но какую бы цель она при этом ни преследовала, теперь это уже не важно. Все устроилось, в том числе и с Алексой: выдана замуж в знатный род, ни больше ни меньше. Весьма выгодный и разумный союз, против которого никто не мог бы возразить, даже сама Хэриет. Поэтическая справедливость.
И все же получился сюрприз, когда Николас небрежно предложил, чтобы Хэриет приехала и по возможности осталась с ними в деревне на недельку, пока они будут решать, в каком месте Европы им провести остаток зимы и весну. Он, видимо, на самом деле считал, что его жена будет рада иметь компаньонку в течение нескольких ближайших недель, поскольку он, очевидно, будет занят делами.
Делами? Но какими, спрашивала себя Алекса и чуть погодя решила не задавать открыто этот вопрос. В любом случае она хотела вновь подружиться с Хэриет, которая много сделала для ее воспитания и во многом определила ее нынешнюю философию. Некоторое время спустя она вспомнила, насколько странной была встреча Хэриет с маркизом Ньюбери. Несколько запоздало ей подумалось, что между ними будет неприязнь, определенная холодность и даже злоба, вызванные ролью, сыгранной Хэриет в том обмане, который всех их привел на Цейлон. И для Алексы было почти шоком, когда она вместо этого увидела, что они начали разговаривать так, как будто между их последней и этой встречей не прошло много лет.
— Я никак не могу понять, — говорила маркиза Ньюбери своему мужу с явной обидой, — почему ты и твоя мать вдруг проявили такой интерес к этой… к бывшей леди Трэйверс? И знаешь, уже одно твое предложение выделить ей состояние само по себе может вызвать пересуды. И потом, эта ее так называемая тетя, которую ты, оказывается, хорошо знаешь…
— Дорогая моя Айрис, знай, что было время, когда я вполне безрассудно мог жениться на Хэриет Ховард, если бы она не была столь независимой, — ответствовал жене маркиз со свойственным ему безразличием. — Однако она не любила Байрона так, как любил его я, а в те времена это был непреодолимый барьер.
Он не обмолвился о своей страсти к Виктории, которая могла возникнуть по причине неизменной холодности Хэриет, а может быть, и от чего-то еще. Но леди Айрис предпочла не продолжать эту тему, хотя она все еще испытывала некоторую обиду на этот вынужденный приезд в Лондон для того, чтобы присутствовать на свадьбе Эмбри и этой юной особы, которая намеревалась опрокинуть все их планы и к тому же не очень дорожила своей репутацией. Почти невольно она начала вновь задумываться над тем, не была ли новая невеста Эмбри в достаточно близких родственных отношениях с вдовствующей маркизой
