От этих слов раздражение Лючии сменилось взрывом гнева.
– Я ничего этого не просила! – воскликнула она. – Hе я заявляла, что должна выйти замуж и шести недель вполне достаточно, чтобы найти мужа! Это сделал мой отец.
– Тут уж ничего не поделаешь. Да и вы сами постарались создать такую ситуацию своим поведением в прошлом.
Ее не смутили ни упомянутые им факты, ни неодобрение, с которым он произнес эти слова.
– Мы говорим о моей жизни, моем будущем, и оказывается, что я единственная, кто думает, что это заслуживает серьезного рассмотрения!
С каждым произнесенным словом Лючию все сильнее охватывало отчаяние и ярость от совершенно невероятного положения, в которое ее поставили. Ее гнев выплеснулся наружу.
Лючия огляделась, и ей на глаза попалась стоявшая на столике в холле, рядом с подносом для визитных карточек, ваза с дюжиной красных гвоздик, которые накануне прислал лорд Уолфорд. Лючия выхватила букет из вазы и угрожающе замахнулась на Йена.
– Вы представляете мне мужчин, словно они шляпы в лавке модистки, – сказала она, ударяя его по плечу букетом, с которого капала вода, – так что вы не можете понять меня, что я обращаюсь с ними так, как будто примериваю их. Взять вот этого? Нет, он мне не подходит. Может, этого? Нет, он мне не нравится. А как насчет этого? Нет, мне не по вкусу его поцелуи.
Произнося эту речь, она подчеркивала слова ударами по его голове и плечам.
– Мой отец дает деньги, – возмущенно продолжала она – а вы приводите мне мужчин на продажу. Я не хочу покупать мужчину так, как покупают шляпу!
Йен отмахивался от букета, с которым она нападала на него, как от назойливой мухи.
– Черт побери, женщина, прекратите колотить меня этой идиотской штукой! Сегодня меня уже достаточно побили благодаря вам.
Однако она нанесла свой самый удачный удар, прямо по голове, жалея, что не может проломить его крепкий мужской череп. Она отступила, готовясь к следующему нападению.
– Сейчас мне бы хотелось по-настоящему причинить вам боль, англичанин.
– Мне? – Он презрительно взглянул на жалкие поломанные стебли, которые она держала в руке. – Если вы этого хотите, мисс Валенти, то разумнее было бы воспользоваться чем-то более внушительным, чем пучок гвоздик.
Она не обратила внимания на его слова.
– Моему отцу наплевать на то, чего я хочу. Вам же тоже безразлично. Я единственная, кто защищает мои интересы, и то, что я делаю, справедливо!
– Интересы? Вы, кажется, несколько дней назад очень интересовались Монтроузом. Затем вы подумали, не нужен ли вам Хей. Может быть, в какой-то момент вы даже хотели меня, но очевидно, я был всего лишь еще одним экспериментом в области поцелуев!
– Какие поцелуи? – Она снова ударила его. – Разве это был поцелуй? Это произошло так быстро, что я не уверена, было ли это на самом деле!
Он вырвал букет из ее рук.
– В отличие от ваших снедаемых любовью поклонников мне не нравится, когда на мне играют, как на испанской гитаре, – сказал он, круша пальцами гвоздики, и мне не доставляет удовольствия слушать, как эти мужчины страдают от любви к вам, словно жалкие мальчишки. И еще я не в восторге, когда меня бьют кулаком по лицу.
– Это не моя вина!
– Черта с два, не ваша! – Его глаза сверкнули, и он in бросил гвоздики в сторону.
Он подошел к ней ближе, почти вплотную, и заговорил быстро и яростно по-итальянски.
– Вы манипулируете мужчинами, сами не понимая, что делаете. Они умные, обычно рассудительные британские джентльмены, а вы доводите их до такого состояния, что из-за вас они становятся настоящими дураками, в то время как вам совершенно наплевать на любого из них.
Перед такой вспышкой неукротимой великолепной ярости даже Лючия была вынуждена отступить. Она сделала несколько шагов назад, затем остановилась и чуть приподняла подбородок. Она сглотнула и смерила его взглядом.
– Я имею право найти человека, который по-настоящему полюбит меня, – сказала она, стараясь говорить с чувством собственного достоинства и не показывая ему своего гнева. – Я не вижу причины соглашаться на меньшее, и если вы с моим отцом ждете от меня этого, вы оба можете убираться к черту. Как я уже сказала, Хей не любит меня. И лорд Монтроуз тоже.
– Они прекрасно изобразили это чувство перед всеми, находившимися в клубе, когда до крови молотили друг друга! Их обоих вышвырнули на улицу. Возможно, за это их даже лишат членства в клубе.
– Когда появится человек, который действительно полюбит меня, – продолжала она, словно не слыша его слов, – я почувствую это сердцем.
– Так скажите своему сердцу, чтобы оно поторопилось, и тогда я продолжу жить своей жизнью!
– Что такое здесь происходит? – вступил в их разговор удивленный голос Грейс.
Лючия и Йен повернулись к лестнице, находившейся в противоположной стороне холла, и обнаружили, что собрали толпу изумленных зрителей. Их ссора разбудила не только Грейс, но и Дилана, Изабель и нескольких слуг.
– Боже мой! – ахнула Грейс, взглянув на лицо Йена. – Что это у тебя с глазом?
Йен не успел ответить, его опередил Дилан, которого происходившее не только удивляло, но и еще забавляло.
– Ты ввязался в драку? Ты – мой сдержанный родной старший брат? Боже, просто не могу поверить. Последний раз, когда я видел тебя таким, мне было тринадцать, и я подложил ядовитый сумах тебе в штаны. За этоты тоже здорово отлупил меня, насколько я помню.
– Я не ввязывался в драку, – сквозь зубы пробурчал Йен, на этот раз по-английски.
Он сердито посмотрел ни Лючию.
– Я пытался предотвратить ее, и вот что получил в награду.
Брат хотел расспросить его, но Йен, подняв руку, остановил его. Не спуская глаз с Лючии, он снова заговорил по-итальянски.
– Завтра, – сказал он, – вы встретитесь с лордом Хеем. Вы ему скажете, что произошла ошибка и вы просите прощения за то недоразумение, которое возникло из-за вашего поведения. Вы дадите ему понять, что каким бы замечательным человеком он ни был, вы не можете с чистой совестью выйти за него замуж. В вас столько обаяния, что я предоставляю вам найти причину, не слишком обидную для него.
Йен повернулся и зашагал к входной двери. Открыв ее, он добавил, все еще по-итальянски:
– Между прочим, в «Бруксе» все знают о драке, поцелуе и предложении Хея. Так что в дополнение к тому, что вы им известны в Лондоне как самая неисправимая кокетка, вы еще прославитесь и как обманщица. Поздравляю.
Он вышел и захлопнул за собой дверь.
Глава 11
Йен ночевал в гостинице. Но нельзя сказать, что он спал. Раннее утро застало его в постели. Уже несколько часов он лежал, глядя в потолок своего номера, стараясь охладитьгнев. Холодная, со льдом, нераспечатанная бутылка самого лучшего шампанского была прижата к его подбитому глазу. Спустя некоторое время он занялся тем, что, как подсказывала ему его ярость, необходимо было делать значительно чаще. Он выпустил пар единственным способом, пристойным для джентльмена, – он отправился в спортивный клуб «Джентльмен Джексон».
Обнаженный до пояса, он стоял в гимнастическом зале, где тренировались боксеры, перед ним висел мешок, туго набитый зерном. Йен подумал о Монтроузе, о собственной боли в висках и ударил голым кулаком в середину мешка, воображая, что это смазливая физиономия Монтроуза. Это доставило ему такое удовлетворение, что он повторил удар. Затем стал самозабвенно колотить безответного противника.
Йен подумал о Хее. Как можно принять поцелуй за согласие выйти замуж? Удар. Безмозглый осел. И что такого делал этот человек наедине с Лючией, если она поцеловала его? Удар. Удар. Еще удар.
