А как же он сам? Хочет того, чего не может получить. Желает прильнуть к этим сладким губам, прижать к себе ее изумительное, соблазнительное тело, желает так сильно, до боли, что не может спать и не в состоянии работать. Даже ясно мыслить. Боже, ему грозит стать таким же законченным идиотом, как Уолфорд. Какая отвратительная мысль. Удар.
Да будь он проклят, наиглупейший идиот, если он когда-нибудь станет заикаться перед хорошенькой девушкой как мальчик в коротких штанишках. Будь он проклят за то, что думает не головой, а тем, что ниже пояса. Удар. Удар. Удар.
Ему необходима для излечения женщина, решил он. У него так давно не было женщины, что он уже не помнит с каких пор. Месяцев восемь – десять. Что-то вроде этого. Удар.
Неудивительно, что он сходит с ума. Он решил, что сегодня же посетит какой-нибудь сераль, найдет женщину, удовлетворит свое тело, и его мозги встанут на место. Удар. Еще удар.
Целый час Йен дубасил тренировочный мешок со всей силой своей неудовлетворенности, думая о том, сколько еще Хеев, Монтроузов и Уолфордов готовятся превратить его жизнь в ад.
Тяжело дыша, он отступил назад, вытер со лба пот и сердито посмотрел на мешок. Почему эти итальянцы всегда причиняют столько беспокойства? Особенно одна итальянка, с солнечной улыбкой и телом богини И еще с душой домашней кошки. Она хотела, чтобы ее нежили и баловали, ласкали и обожали. И добивалась этого.
Йен приготовился ко второму раунду, затем без всякой причины передумал. Выругавшись, он повернулся и пошел прочь. Он полагал, что для одного дня он выпустил достаточно пара.
Иногда талант актрисы бывает очень полезным. В этот вечер прием у леди Хьюитт оказался именно таким случаем.
– Мисс Валенти, я слышала, что вы помолвлены с лордом Хеем. Примите мои поздравления.
Лючия улыбнулась леди Уэстборн заученной улыбкой, ее изумляло, какое количество поздравлений одна женщина может получить всего лишь за несколько часов.
– Grazie, графиня, но ничего еще не решено, пока мой отец не даст своего позволения, – ответила она, чувствуя, что, если ей придется еще хотя бы раз повторить эти слови, она уедет домой.
– Конечно, конечно, но, без сомнения, принц Чезаре не может возражать против лорда Хея. Как и вы, Хей – католик.
Лючия не обратила внимания на заискивающий тон женщины. Она только пожала плечами.
– Иногда моего отца трудно понять. Никогда не знаешь, что он скажет. Надо подождать.
Спустя несколько минут вежливого разговора, в котором графиня пыталась узнать побольше, а Лючия деликатно уклонялась от ответов, леди Уэстборн удалилась.
Лючия наклонилась ближе к Грейс.
– Как бы я хотела просто сказать всем, что нет никакой помолвки, – устало шепнула она.
– Вы не можете опровергнуть это перед всеми, пока не разрешите недоразумение с самим Хеем, – повторила Грейс, вероятно, в десятый раз с тех пор, как они приехали на раут.
– Я знаю, знаю. – Лючия вздохнула, жалея, что Хей не смог заехать к ней еще днем.
Желая как можно скорее выпутаться из этого положения, она сразу же утром послала ему записку с просьбой посетить ее. Однако Хей ответил, что сожалеет, но он весь день занят неотложными делами. Учитывая чувства к ней графа, ответ выглядел насколько странным, но Хей заверил, что навестит ее на следующий день, и она была вынуждена еще двадцать четыре часа притворяться перед людьми, что они с графом намерены вступить в брак.
– Мисс Валенти, поздравляю вас с помолвкой с лордом Хеем.
Лючия улыбнулась леди Кеттеринг и в очередной раз произнесла свою маленькую речь. Маркиза ответила улыбкой.
– Когда я знакомила вас с Хеем на моем любительском концерте, у меня было такое чувство, что вы подходите друг другу. И кажется, я была права.
Лючия еще любезнее улыбнулась ей и даже тихо рассмеялась, но, как только маркиза отошла от них, она отставила в сторону почти нетронутое клубничное мороженое и умоляюще взглянула на Грейс.
– У меня ужасно болит голова. Нельзя ли как-нибудь уехать домой?
– Конечно, если хотите, мы поедем домой. – Грейс поставила на стол свое мороженое и огляделась. – Посмотрим, не сумеем ли мы найти Дилана и попросить вызвать карету.
Обе женщины пробрались сквозь толпу гостей, занявшую гостиную леди Хьюитт, затем заглянули в музыкальную комнату, но Дилана нигде не было видно. Зато внизу у лестницы они столкнулись с герцогом и герцогиней Тремор.
– Кто-нибудь из вас видел Дилана? – спросили Грейс. – У Лючии разболелась голова, и она хочет уехать.
– Мы видели его минуту назад, – ответил Тремор. – Он сказал, что собирается выйти подышать свежим воздухом. – Герцог посмотрел на Лючию. – Насколько я понял, вы с лордом Хеем скоро поженитесь, мисс Валенти?
У Лючии вырвался стон. Дафни толкнула мужа в бок, и он бросил на нее удивленный взгляд.
– А что? – спросил он, явно не будучи в курсе событий. – Об этом говорит весь город. А еще раньше эту новость обсуждали в «Уайте». Разве это неправда?
– Ну... – Дафни запнулась и взглянула на Лючию. – Можно, я скажу ему?
Лючия, которая уже час назад шепотом объяснила герцогине всю эту путаницу, ответила Тремору:
– Хей думает, что мы помолвлены, но это не так.
Герцог поднял бровь.
– Понимаю, – сказал он тоном вконец запутанного человека.
– Все так сложно, – с несчастным видом пробормотала Лючия. – Если не возражаете, герцогиня вам объяснит. А у меня болит голова, и я очень хочу уехать домой.
– Вот для этого мы и пытались разыскать Дилана, – сказала Грейс. – Чтобы послать его за каретой.
– Мы тоже ждем нашу карету, – сказала Дафни. – Ждем довольно давно, так что ее могут подать в любую минуту. Здесь такая толкотня! Если вы будете ждать, пока Дилан пошлет на конюшню за своей каретой, вам придется потратить по крайней мере еще полчаса. Мы с удовольствием довезем вас, Лючия, до Портмен-сквер, И та-им образом, Грейс с Диланом смогут уехать, когда захотят, а вы дадите отдых вашей голове.
Лючия с благодарностью посмотрела на герцогиню, и вскоре она уже была на Портмен-сквер. Повариха Дилана, миссис Марч, уговорила ее выпить чашку отвратительного на вкус травяного чая, который оказался чудотворным. Когда Лючия добралась до постели, головная боль уже прошла.
Она задремала, но тревожный сон не освежил ее. Ей снилось, что отец настаивает, чтобы она вышла замуж за Хея. Там находился и Йен, который соглашался с ее отцом и говорил, что если этот бедолага не умеет целоваться, то это еще не повод для Лючии отказать ему. Затем она увидела себя в церкви с Хеем, обеты были произнесены, хоть ей все время хотелось крикнуть «Нет, нет, это ошибка!», но слова застревали у нее в горле, она была нема. Потом они с Хеем ехали в карете, как муж и жена, и граф целовал ее, прижимаясь своим рыбьим ртом. Это было так ужасно, что Лючия проснулась.
Она резко села в постели и, осознав, что это только сон, облегченно вздохнула. Она снова легла, но сон, словновсе происходило наяву, упорно не выходил у нее из головы, и она не могла заснуть.
Этот сон мог стать реальностью. Ее могли заставить выйти замуж за Хея, а если не за него, то за какого-нибудь другого мужчину, чьи поцелуи вызывали бы такое же отвращение. У нее на выбор мужа оставалось всего три недели. И что будет, когда наступит август, а она все еще найдет его?
С тех пор как она приехала в Англию, ее познакомили со многими мужчинами, но только один заинтересовал! Лишь один пленил ее воображение и был способен на страсть, которую она жаждала.
Лючия думала о вчерашней ночи, о том, как выгляделЙен, стоя там, в холле, и пылая гневом. И о том, что произошло, если бы он потерял самообладание и дал волю своей страсти. Теперь она знала. Пусть даже его ярость была направлена на нее, зрелище было впечатляющим. Йен Мур был настоящим мужчиной.
Но это не имело значения. Она не могла выйти за Йена замуж, даже если бы захотела. Лючия повернулась на бок и обхватила руками подушку. Три недели казались удручающе коротким временем для поисков мужа. Что же ей делать?
Этот ужасный сон снова всплыл в ее памяти, и тревога сжала ее сердце. Напрасно она пыталась снова
