Она молча выслушала эту информацию, потом подошла к событию с другой стороны.
– А если не индейцы, то кто еще мог устроить такую разруху? И почему?
Сощурив глаза, он посмотрел в ее поднятое к нему лицо.
– Может быть, тот, кто выстрелил Джеду в спину?
Тесс потерла внезапно похолодевшие руки.
– Кто бы это ни был, он, должно быть, искал что-то важное. Как ты думаешь, они могут вернуться?
Зак пожал плечами.
– Кто их знает. Все возможно.
Почувствовав себя неуютно от его равнодушного тона, она посмотрела на свои руки и обнаружила, что ее единственные кожаные перчатки так сильно порвались, когда она упала, входя в дом, что починить их уже невозможно. Расстроенная тем, что осталась без перчаток, а денег на покупку новых у нее нет, Тесс стянула перчатки и in бросила их на скамейку. Зная, что Зак зорко следит за каждым ее движением, она ухватилась за первую мысль, которая пришла ей в голову.
– Недавно я прочитала в журнале «Спутник семейной жизни» рассказ о детективе по прозвищу Старина Слейт. В рассказе убийца всегда возвращался на место преступления.
– Старина Слейт? – Светлая бровь дернулась. – «Спутник семейной жизни»?
Его насмешливый тон возмутил Тесс.
– Чтобы ты знал, «Спутник семейной жизни» – журнал с отличной репутацией. У него тысячи читателей.
– Моя мама обычно говорила, что о вкусах не спорят.
Тесс игнорировала его сарказм.
– Как ты думаешь, преступники, которые переворошили дом, нашли то, что искали?
– Нам никогда этого не узнать точно, если только, конечно, они не решат нанести нам еще один визит.
Циничное замечание Зака только усилило опасения Тесс. Во рту у нее пересохло.
– А если они вернутся? Что тогда?
Зак небрежно положил руку на рукоятку «кольта», висевшего на бедре.
– Их ждет прием, на который они не рассчитывают. От возмущения Тесс забыла о страхе.
– Если ты пытался запугать меня, то тебе это удалось. Он уколол ее жестким взглядом.
– Любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, испугался бы. Апачи, воры, убийцы – Аризона просто кишит ими. Если бы ты понимала, что для тебя лучше, Тесс Монтгомери, то уехала бы домой с первым же дилижансом, который отправится из Тусона.
«Если бы ты понимала, что для тебя лучше».
Ее мать повторяла это выражение несчетное количество раз. С годами Тесс начала ненавидеть в нем каждое слово и все, что под этим подразумевалось. Выпрямившись во все свои пять футов и три дюйма, она ответила Заку мрачным и решительным блеском серых глаз.
– Может быть, у меня и отсутствует здравый смысл. Может быть, я слишком глупа, чтобы понимать, что для меня лучше. Но есть одна вещь, с которой ты должен считаться, Закари Маклейн: я не позволю ни тебе, ни кому-нибудь другому руководить моей жизнью.
– Эта земля разжует тебя и выплюнет.
– Я не уеду. – Она вздернула подбородок. – Что бы ты ни сказал, я не изменю своего решения, так что не стоит зря тратить слов.
– Разрушенное ранчо и заброшенный рудник вряд ли можно назвать наследством. Зачем же тебе оставаться?
Тесс скорее лишилась бы языка, чем призналась, что ей некуда больше идти.
– Я могла бы задать тот же вопрос тебе, – возразила она. – Зачем оставаться здесь, если ты можешь жить в том большом доме в Южной Каролине, о котором все время рассказывал?
– После падения Саванны ваш прекрасный генерал-янки, Уильям Текумсе Шерман, совершил марш на север через Каролину. Благодаря ему от великолепного старого дома ничего не сталось, кроме кучки щебня.
– Сожалею, – пробормотала Тесс. И она действительно сожалела. Она помнила, как зачарованно слушала рассказы Зака о великолепной плантации, которой владели несколько поколений его семьи.
Зак снял шляпу и отряхнул ее о бедро, обтянутое джинсами.
– На худой конец постарайся найти место в городе.
– Я останусь здесь. – Тесс задумчиво посмотрела на темнеющее небо. – Скоро солнце зайдет. А ты не собираешься возвращаться?
Он грустно засмеялся.
– А зачем мне это делать?
Ответ Зака удивил ее.
– Кажется, мистер Смит упомянул, что ты остановился в «Бакли-Хаус».
– Останавливался, – поправил он Тесс. – Теперь уже нет. Я собираюсь окопаться здесь, пока ранчо не будет продано.
– Здесь?.. – Голос ее сорвался. – А где ты собираешься спать? Уверена, ты не хочешь...
– У меня здесь столько же прав, сколько и у тебя. Не в состоянии оспорить его притязания, Тесс быстро сменила тактику.
– Да, но едва ли будет правильно, если мы вдвоем будем жить под одной крышей.
– Ты не хочешь уезжать, и я тоже не хочу. Значит, выбор у нас невелик. У меня сейчас, как бы это сказать, с финансами напряженно.
«У меня тоже», – хотелось ей выпалить в ответ, но она сдержалась. Кажется, у них есть хоть что-то общее.
– Но что подумают люди? – спросила Тесс после длительной паузы.
– Меня это волнует меньше всего. Как может кто-нибудь возражать против того, что двое живут под одной крышей, в городе, где людей убивают без всякой видимой причины? Кроме того, это только временно, пока мы не найдем покупателя, не поделим выручку и не уедем.
Зак говорил так убедительно, что она не нашла нужных аргументов, чтобы возразить.
– Даже если и так...
– Послушай, Тесс, – нетерпеливо перебил он ее. – Мы ведь не будем спать в одной спальне. Если тебе так проще, считай меня своим жильцом.
Тесс могла себе представить, что подумала бы ее мать о Заке Маклейне в роли жильца. Мэри Монтгомери очень заботилась о репутации Тесс. Мать принадлежала к тому сорту людей, кого всегда волновало чужое мнение. Она перевернулась бы в гробу, узнав, что Тесс собирается разделить кров с мужчиной без благословения священника.
Да еще вдобавок ко всему этот мужчина – конфедерат!
Взгляд Тесс скользил по двору, пока не остановился на колодце, в углу двора.
– А у тебя нет жены или подружки, которая... возражала бы против... такого образа жизни?
– Ни жены, ни какой-либо другой обузы. А у тебя, дорогая? „
«Дорогая»? Много лет назад он назвал ее так. То, что когда-то было ласковым обращением, звучало сейчас как насмешка. Тесс уже заметила, что Зак может в насмешку преувеличивать мягкий и протяжный говор, типичный для южан. Она снова взглянула на него и увидела лишь тень того юноши, которого знала когда-то.
– В чем дело, Тесс? – поддразнил он. – Язык проглотила? Дома не ждут муж и плачущие дети?
У нее перехватило дыхание.
– Ни мужа, ни детей.
Ни сейчас, а возможно, и никогда. С войны вернулась лишь дюжина мужчин, чтобы работать на полях в Геттисберге и его окрестностях. А те, кто был еще достаточно молод, чтобы жениться, не хотели обременять себя требовательным инвалидом в лице матери Тесс.
Зак переступил с ноги на ногу.
– Послушай, Тесс. Мне эта ситуация нравится не больше, чем тебе. Но похоже, нам не отделаться друг от друга. Давай сделаем это как можно менее болезненным. Одно простое правило. Ты не попадаешься мне
