пробежал по дороге в сторону опушки леса, кожа его блестела, мускулы играли, он набросился на Харлисс, схватил ее и понес в темноту.
Родерик услышал, как Харлисс вскрикнула, но крик быстро оборвался, словно ее разорвали пополам. Затем в лесу эхом отразились звуки, когда он пил ее кровь, чавкал, поедая мясо и обгладывая ее кости.
Родерик постарался сесть, прислонившись к погубленному дереву, затем изо всех сил оттолкнулся, чтобы встать. Микаэла бросилась с дороги ему на помощь, подхватила под правую руку, чтобы поддержать. Родерик крепко сжал ееплечо, быстро поцеловал в макушку, не отрывая в то же время глаз от демонической группы.
Охотник наблюдал за ними обоими с некоторым удивлением, но его слова были обращены к Родерику:
— Верни мне мое звено, воин.
Родерик засунул руку в ворот туники и одним быстрым движением извлек цепочку. На минуту он зажал в кулаке блестящее, трепещущее звено.
— Вы не причините нам вреда, если я верну его вам? Оставите нас в покое?
Глаза предводителя вспыхнули, но он лишь молча протянул ладонь.
— Отдай его, Родерик, — прошептала Микаэла. — Оно принадлежит ему.
Родерик бросил ему цепочку со звеном, и предводитель оттолкнул ее легким движением кулака. Цепочка заскользила к земле и утонула в грязи, а гигантский блестящий мужчина бережно и осторожно поместил звено в свою рубашку. На мгновение яркий золотой свет вырвался из него, заставив Родерика и Микаэлу закрыть лицо руками, потом бессловесный металл смешался с тысячами таких же звеньев, окруживших его.
Предводитель пытливо взглянул на Родерика:
— Да, я видел тебя. Ты сражался вместе со своими людьми, наблюдал, как они падали, ты пожертвовал… — предводитель посмотрел на ногу Родерика, от которой осталась лишь половина, — своей плотью, чтобы другие могли жить.
— Но как? — едва слышно спросил Родерик. — В моей роте не было такого, как ты, ты не сарацин, с которым я столкнулся лицом к лицу. Я никогда не видел твоей отвратительной внешности прежде и не знаю твоего имени.
— Я скачу в каждой роте на войне, — едва слышно сообщил предводитель. — И я видел твое лицо, я знаю твое имя. Родерик из Шербона. Сын Магнуса.
К горлу подступил комок. Он боялся за Микаэлу, за собственную жизнь.
Что это за демон, который скакал с чудовищами, собранными во время войны? Который преследовал людей на темных, тихих дорогах? Который заставлял злейшего из зверей питаться людьми?
Но предводитель больше не обращался к Родерику, переключив внимание на Микаэлу. Родерик похолодел от страха. Он полез за пазуху и извлек оттуда маленький предмет, золото блестело сквозь его крепко сжатый массивный кулак. Он бросил этот предмет Микаэле, и та поймала его обеими руками. Родерик посмотрел в ее сложенные лодочкой ладони и увидел маленький золотой сундучок, поместившийся в ее ладони.
— Для моей верной Агаты, — нараспев произнес предводитель. — Это плата за ее стойкость и постоянство. Она — единственный подарок твоему отцу, его жена и его жизнь.
Затем рука предводителя вернулась к груди, он снова снял металлическое звено со своей рубашки- кольчуги и держал его так, словно смотрел через него. Оно снова заблестело, как золото, как маленькое солнце, и было теперь гладким и совершенно круглым. Он тоже бросил его Микаэле. Теперь оно было широкой, сверкающей полоской — словно специально изготовленной для пальчика леди.
— Это тебе, дочь моя. — Предводитель улыбнулся. — Надень его и никогда больше не снимай.
— Благодарю, — едва слышно прошептала Микаэла. Затем предводитель вновь обратил свой горящий взгляд на Родерика. Из глубины привязанной к седлу сумки кроваво-красного цвета он извлек темный смятый предмет.
— В твоем гардеробе не хватает одного предмета, солдат, — мягко сказал он и бросил этот предмет Родерику, — Полагаю, ты уже носишь его пару?
Родерик взглянул на мягкий материал у себя в руке — высокий, наделе скорее сапог, чем башмак. Великолепная коричневая кожа, возможно, оленья, изношенная почти до тонкости. Подошва — длинная и широкая, шнурки —.грубые. и толстые. В животе у Родерика все сжалось, когда он понял, что это левый башмак из пары, а второй — у него на правой ноге.
От Родерика не ускользнуло явное неуважение, проявленное этим, во всем остальном мирским, мужчиной. Но осмелится ли он вызвать гнев демона, отказавшись от его подарка?
Предводитель выжидающе сидел на лошади несколько мгновений — словно прочитав мысли Родерика, — затем сказал:
— Надень его, друг, пока я не обиделся.
Родерик подавил то, что еще осталось от его гордости, и позволил Микаэле помочь ему опуститься на влажную землю. Он растянул сапог и натянул его на свой обрубок, зашнуровал длинную изношенную кожу как можно лучше. Пока он возился со шнурками, предводитель оглядывал черный лес и, нахмурившись, прислушивался к чему-то.
— Олдер! — прозвучал его голос, и Родерик вспомнил светящееся белое клыкастое существо- человека, который утащил Харлисс — источник тех ужасных криков. — Олдер, я приказываю тебе! — снова крикнул предводитель, его крики буквально сотрясали землю. Потом, запрокинув голову, он издал дикий, зловещий вой. — Найдите его!
Родерик и Микаэла прижались к земле.
Лошадь предводителя нетерпеливо переступала с ноги на ногу и рычала.
Родерик никогда не слышал, чтобы лошадь рычала подобным образом, и уже никогда не услышит снова.
— Я должен выследить убийцу, — объявил предводитель. — Вставайте. Идите домой. Забудьте. Живите. Вы заслужили свою жизнь и свой мир. Если увидите Олдера, а скорее, белого волка, шляющегося ночью по лесу, заклинаю вас — прячьтесь и молите Бога, чтобы он не учуял вашу кровь.
Микаэла помогла Родерику подняться и повернулась лицом к смутной тени — все, что осталось от дьявольского Охотника. Он знал, что Микаэла не сможет долго выдержать его вес, но попытается сделать все возможное, чтобы поскорее удрать от этого отвратительного создания — и, может быть, от еще более смертоносного Олдера, бродящего по шербонскому лесу где-то у них за спиной.
Родерик поклонился конному гиганту:
— Моя благодарность, друг-воин, за подарок. — Да, это оскорбительный дар, но они оба, он и Микаэла, все еще живы. Одного этого вполне достаточно. Родерик шагнул в сторону Шербона, неловко дернув Микаэлу за плечо, на которое он опирался.
Но она не сдвинулась с места, не отрывая глаз от неземного предводителя.
— Кто вы? — охваченная страхом, спросила Микаэла. — Я должна знать.
Всадник посмотрел на Микаэлу, а его грозный конь встал на дыбы. Из леса позади них донеслись хриплые и визгливые крики и вой сопровождающих его чудовищ, словно они услышали простой и незатейливый вопрос Ми-каэлы и устрашились ответа предводителя.
— Я — Справедливость, — ответил он ей, затем снова взглянул на Родерика, и в глазах его промелькнул огонек понимания их родства. Лихорадка боя, которая хорошо была известна Родерику. — Я — Война и Месть. Я — Вера. — Его глаза обратились к Микаэле. — Я — ваш хранитель.
— Но, — настаивала Микаэла, и Родерику хотелось умолить ее попридержать язык, — как ваше имя?
Родерик хотел попросить ее замолчать, потому что оно было ему известно. Прежде блаженного ржания коня, прежде чем за спиной у всадника раскрылись массивные серые крылья, с ужасающим размахом в двенадцать футов.
— Я — Михаил, — сказал предводитель, чей шепот прозвучал оглушительно сквозь бурную грозу. Затем мощным взмахом своих ангельских крыльев Михаил и его конь взлетели над дорогой в сильном порыве ветра и под проливным дождем, пролетев над Родериком и Микаэлой прочь в лес, унося с собой блеск своего присутствия и свою ужасную силу.
