— Не упустите священника, — подмигнув, попросил Адам. — Сегодня он нам понадобится.
— Он еле-еле, но добрался до постели. Всю ночь помогал в лечебнице. Для вас и для Прыжка Леопарда это была страшная ночь.
Адам поморщился:
— Это место создано тяжелым трудом, труд его и восстановит. Эта чудесная земля обладает свойством возрождаться, что бы ни творил с ней белый человек.
— Антони говорил, что вы обязательно все восстановите. По-моему, он сам влюблен в Прыжок Леопарда.
В это время Антони, сидя на краешке кровати Антонии, рассказывал о своем чудесном спасении. Корабль назывался «Граф Абергэвенни». Вся команда находилась на палубе, наблюдая за небольшой стаей китов, сбитой с курса штормом. В последних проблесках света кто-то заметил желтую штормовку.
— Позднее мне рассказывали, сколько потребовалось изобретательности, не говоря уж о мужестве. Должно быть, это было похоже на захватывающий танец на воде. Они спустили на тросе отчаянного матроса, который в конце концов забагрил меня как рыбу. Дюжина рук втащила меня на борт. Я нахлебался воды и был без сознания. Это был мой счастливый день, Тони. Корабль шел в Бомбей.
— Господи, Тони, ты не представляешь, что мы пережили, думая, что ты погиб. Мы наспех сговорились спасти Лэмб-холл, чтобы он не попал в жадные лапы нашего кузена.
— Мне ни разу не пришло в голову, что вы можете его .потерять. И что же вы сделали?
— Я заняла твое место. Стала лордом Антони Лэмбом.
Антони был потрясен.
— Не гляди так на меня! Ничего ужасного. Между нами, мне чертовски нравилось играть роль молодого холостяка, прожигающего жизнь. Когда поправишься, напомни мне рассказать поподробнее.
— Ну и злодейка! Хочешь сказать, что была больше мужчиной, чем я?
— Во всяком случае, попытка была чертовски удачной, — смеясь, ответила она. — Правда, теперь мы больше не похожи друг на друга. У тебя растет борода, к тому же ты здорово раздался.
Он оглядел ее пополневшие щеки и видные под ночной рубашкой прелестные округлости:
— Ты тоже растолстела. Словом, цветешь.
Его бесцеремонное разглядывание ввело Тони в краску. Их разговор прервал стук в дверь. В дверях появился Адам Сэвидж. Антони моментально оказался на ногах.
— Удалось ли что-нибудь спасти? — с волнением спросил он.
— Чай погиб, но каучук спасли.
— Когда станете восстанавливать, я хочу помогать, — твердо заявил Антони, надеясь, что Сэвидж не станет вспоминать о ранении.
— Спасибо, — с искренней благодарностью ответил Адам.
Антони поглядел на сестру. Та отвернулась к стене. Без слов было видно, что они будут выяснять отношения, и он поспешил уйти, вовсе не желая попадать под перекрестный огонь.
Оставшись наедине с ним, она упрямо не отворачивалась от стены.
— Я пришел поменять повязки, Тони. Она тотчас повернулась к нему, гневно сверкая зелеными глазами.
— Не смей притрагиваться ко мне, — прошипела она.
— Нужно посмотреть, не воспалились ли раны.
— Я уже однажды побывала в лапах леопарда, — бросила она ему в лицо. — Если выживу после тебя, то смогу пережить все.
— Тони, сегодня утром я сказал твоей матери, что люблю тебя и что сегодня мы поженимся.
— Никакой свадьбы! Ты лживая свинья. Обманывал меня с самого начала, соблазняя ради забавы. Будь хотя бы раз порядочным. Что у вас с матерью?
— Что бы там ни было между твоей матерью и мной — было до нашего знакомства и, совершенно откровенно, Тони, это не твоего ума дело, — ответил он, безжалостно глядя на нее голубыми, как лед, глазами. — Коль заговорили о порядочности, оглянись на себя. Болтаешь и делаешь все, что тебе, черт возьми, вздумается, требуешь, чтобы абсолютно все было по-твоему!
— Неправда! — крикнула она. — Мой обман был вынужденным.
— Я не об этом, — резко присев на кровать, он положил руки ей на живот. — Я имею в виду этот обман. Это мой ребенок. Как ты смела скрывать от меня? Мы должны были пожениться несколько месяцев назад!
— С ребенком или без ребенка, а замуж за тебя не пойду, — сдерживая ярость, заявила она.
Встав с кровати, он наклонился над ней. Поднимал пальцем ее упрямый подбородок, пока они не встретились глазами.
— Ты передумаешь, или передумаю я, ради тебя. Выбор за тобой, — отрезал он и вышел из комнаты.
Никогда в жизни он не был так не уверен в себе
Тони — самое несносное создание, какое он когда-либо встречал. Может кого угодно вывести из себя. Она же знает, что он всем существом любит ее. Чего еще, черт побери, она от него хочет? Невозможного — вот чего она требует! Как он может изменить свое прошлое? Адам решил, что ему нужна помощь.
Он нашел Роз в столовой. Она поспешила навстречу
— Адам, я так тебе благодарна. Ты спас обоим жизнь. Спасибо тебе от всей души.
— Роз, тебе надо с ней поговорить. Она не хочет меня видеть.
— С Евой уладил?
Он испытующе поглядел ей в глаза.
— Разумеется. Как я могу жениться на Антонии, не поставив в известность Еву?
— Адам, Антония считает, что у тебя была любовь с ее матерью. Даже ребенком ей приходилось отступать перед ее красотой.
— Какая чепуха! Ева как женщина ей в подметки не годится. Я не любил Еву. Просто думал, что из нее выйдет хорошая хозяйка Эденвуда. И Ева определенно никогда не любила меня.
— Знаю, Адам. По-моему, Ева способна любить только себя.
— Мне надо было рассказать Антонии, но не хотелось задеть ее чувства. Я был глупцом, считая, что смогу утаить это от нее.
— Верно. Твой богатый опыт общения с женщинами должен был подсказать тебе, что Ева обязательно позаботится донести это до ушей Антонии. — Ее смеющиеся глаза говорили, до чего же мало мужчины разбираются в том, что на уме у женщины. — Дай ей время. Я знаю, что Антония безумно любит тебя. Несколько месяцев, и она вернется.
Он смущенно провел рукой по длинным черным волосам:
— Роз, у нас нет этих месяцев. Тони в положении. Я не знал, пока вчера вечером не пришлось перевязывать ее раны.
Роз положила ладонь на его руку:
— У тебя, должно быть, тысяча дел. Оставь это мне. Сэвидж кивнул:
— Мне надо поймать шакала.
Леди Рэндольф вошла в спальню внучки в сопровождении служанки, принесшей воду и повязки.
— Пришла оценить ущерб.
— Нет, Роз. Я сама, — решительно отказалась Антония.
— Вздор! Перестань считать, будто ты первая, кому предстоит родить. Я первая!
— Ах, Роз, ты всегда меня смешишь. А мне не до смеха — мой мир рушится.
— Антония, в этом мире мы или смеемся, или плачем. Во всяком случае, ребенку надо радоваться, а не скорбеть. Конечно, родить внебрачного ребенка — значит бросить вызов светским условностям. Вот уж действительно дашь повод сплетням, если произведешь на свет близнецов!
— Боже мой, что ты несешь! — воскликнула Тони. Почему она не подумала о такой возможности?
— Давай посмотрим.
Антония помогла Роз снять повязки. Раны были чудовищные, но наложенные Сэвиджем зелья уже начали оказывать целебное действие. Раны выглядели как глубокие царапины. Никаких следов воспаления.
