делами, а у нее целый день ушел на пополнение мужского гардероба. Она купила трость с набалдашником из янтаря с замысловатыми прожилками и туфли на высоких каблуках с языком и пряжкой. Хотя мужская мода в большинстве случаев становилась необычно броской и вычурной, Тони избегала ее, считая излишне женоподобной. Она купила полдюжины черных шелковых шейных платков и попросила приказчика показать ей несколько замысловатых узлов.
Тони купила новый парик с косицей и запас пудры, а также треуголку. Кроме того, купила сюртук военного покроя с медными пуговицами. Из-за обилия покупок она отправилась на Керзон-стрит в портшезе. Фентон помог ей развернуть и развесить покупки в платяном шкафу Антони.
У Тони комок подступил к горлу, когда она увидела лондонскую одежду брата. Она нежно потрогала атласные бриджи и. парчовые фраки. Каждый раз, когда она надевала его одежду, он становился ей еще ближе. Она попросила Фентона принести ужин в комнату и в конце концов заснула с книгой Филдинга о скандальных похождениях Тома Джонса в руках.
На следующий день Адам Сэвидж попросил Тони отправиться вместе с ним в город. Он собирался заглянуть в пару мебельных магазинов и отобрать мебель для Эденвуда. Первым был торговый дом на Сан-Мартин-лейн, принадлежавший Томасу Чиппендейлу. Было выставлено много предметов в китайском стиле, но вкусы Сэвиджа лежали в другой области, невысокого мнения он был и о перегруженном украшениями стиле рококо. Наряду с образцами в натуре здесь были десятки альбомов с эскизами.
Сэвидж спросил Тони, какие стулья он предпочел бы для столовой в Эденвуде — с продольными или поперечными планками на спинках?
Она, раздумывая, прикусила губу. С поперечными планками были проще, больше соответствовали мужскому вкусу, но в конце концов она сказала правду:
— Я предпочитаю с продольными планками. Это французский, очень элегантный стиль. Смотрите, планки так изящно изогнуты и искусно связаны между собой, что, по-моему, их ни с чем не сравнить.
Сэвидж последовал ее совету. Столовую будет делать Чиппендейл. Адам заказал двадцать четыре стула и двадцатифутовый овальный стол, а также буфеты и полукруглые столики для раздачи в том же стиле. Поскольку сама столовая с закругленными стенами представляла собой единственный в своем роде овал, стол и стулья от Чиппендейла идеально впишутся в интерьер.
Покупки не заняли много времени, потому что Сэвидж был решительный человек, который знал, что, на его взгляд, красиво и что ужасно. Тони обнаружила, что их вкусы во многом совпадают. Его не интересовали искусно исполненные комоды и торшеры в готическом стиле. Он не признавал ничего украшенного замысловатыми гирляндами и урнами. Пройдя мимо всех выставленных кроватей, они с Тони обменялись гримасами при виде лакированного ложа в виде пагоды. Прежде чем покинуть магазин, Сэвидж успел купить зеркала, пристенные столики для зала, пару небольших обитых бархатом диванов и столик для ужина с двумя удобными стульями с мягкими сиденьями.
Покидая Сан-Мартин-лейн, Сэвидж предложил Тони зайти к дегустаторам чая на Минсинг-лейн, неподалеку от главной конторы Ост-Индской компании. Однако у Ист-чипа им пришлось проталкиваться сквозь толпу, следовавшую за направлявшейся в Тайберн повозкой.
Вместе с лондонцами они глазели на йоркширского разбойника, которого везли на виселицу. Он стоял рядом с гробом на повозке, с приколотым к груди букетиком цветов, кланяясь кучке доброхотов, протягивавших ему фляжку для храбрости.
Тони не сводила глаз с хорошо одетых дам и их спутников, направлявшихся в Тайберн, чтобы немного развлечься. Ее передернуло.
— Как он может шутить по пути на виселицу? Сэвидж, пожав плечами, ответил:
— Должен порисоваться перед толпой. — Голубые льдинки глаз с презрением смотрели на хорошеньких придворных дам. — Англичане точно такие же варвары, что и так называемые первобытные дикари. — Он отвернулся. — В этой давке мы никогда не доберемся до Минсинг-лейн. Пойдем куда-нибудь поедим.
Тони согласно кивнула, и Адам стал выбираться из толпы. Пройдя через Хэнгинг-сорд-аллей, они остановились у заведения под вывеской «Кухня Джека Кетча». Тони с беспокойством посматривала на выставленные в витрине требуху и ножки. В голове промелькнула догадка, а не включено ли это заведение в список мер опекуна, предназначенных «сделать из него мужчину». Сэвидж заказал обоим поросячьи ножки. Глядя, как он щедро посыпает их солью и сдабривает уксусом, Тони увидела, что такая пища доставляет ему удовольствие.
Сэвидж улыбался, предавшись нахлынувшим на него приятным воспоминаниям.
— Я приходил сюда поесть еще подростком. В те времена казалось, что никогда не наемся досыта.
— Где вы жили? Адам показал рукой:
— За рекой. Пошли, можно есть на ходу. Когда они не спеша двинулись по Лоуэр-Темз-стрит, Тони, набравшись храбрости, стала откусывать от белой студенистой ножки. Она оказалась не такой уж противной, как она думала, и, откусив несколько раз, Тони стала жевать, не боясь, что не примет желудок.
На Биллингсгейтсном рыбном рынке Адам купил по бумажному кулечку с морскими улитками. На прилавке им дали по булавке, и Адам показал Тони, как доставать крошечных моллюсков из их раковин. У реки висел пират в кандалах, а у позорного столба прикован мужчина, печатавший оскорбительные памфлеты о помешанном короле.
Сэвидж поглядывал на шагавшего рядом юношу.
— Ты первый раз в этой части Лондона? Тони кивнула головой. Потом ухмыльнулась:
— Но, видно, не последний.
У каждого уличного торговца они что-нибудь покупали — пирожки с мясом, пареный горох, жареные каштаны и горячие булочки. Их толкали водоносы, коноводы, чужеземные матросы и шлюхи, готовые за пенни задрать юбку. Шлюхи пробовали обхаживать их, но, когда разглядели, что этих голубей не ощиплешь, стали кричать вслед всякие непристойности.
— Ха-ха, извините, мы не хороши для этих паршивых лордишек!
Одна мордастая озорница схватила Тони за руку:
— Пошли со мной, дорогуша. Я пососу тебе хрен, пока он не закрякает!
Сзвидж еле сдерживал улыбку, глядя на растерянную Тони. Подошла еще одна женщина, и Тони замахнулась на нее тростью с янтарным набалдашником.
— Почистить шишку, сэр? — подмигнула та. Наконец, услышав непристойные намеки, Тони принялась хохотать.
— Так-то лучше, — одобрил Сэвидж. — Нечего задирать свой аристократический нос перед портовыми шлюхами. — Подумав, Сэвидж добавил: — Но никогда не трахай их. Здесь свирепствует сифилис.
Как бы ее ни оберегали, Тони более или менее представляла значение этого слова, но она была шокирована, когда Сэвидж произнес его в разговоре с ней. Неужели мужчины так разговаривают между собой? Ей до смерти хотелось самой произнести это дурное слово и было интересно увидеть его реакцию.
— Кого же тогда трахать?
Сэвидж смерил Тони ледяным взглядом, думая, не дурачат ли его. Потом понял, что лорд Лэмб не имеет ни малейшего представления, кого можно, а кого нельзя. Боже милостивый, да он невинный младенец!
— Большинство молодых людей, достаточно богатых, чтобы иметь прислугу, обычно набираются опыта, заваливая горничную или дочек арендаторов. Кажется, твои вполне готовы. Здесь, в Лондоне, тоже большой выбор. Принятых в свете потаскух зовут жрицами любви. Можно поискать среди балерин и артисток. Многие аббатисы предлагают молоденьких послушниц для наставления титулованных юношей.
— Вы хотите сказать, монашек? — не веря ушам, спросила Тони.
— Черт возьми, конечно, я не имею в виду монашек, настоящих монашек. Так на жаргоне называют девушек из первоклассных борделей. — Сэвидж помолчал. — Знаешь ли ты вообще, что такое бордель? — требовательно спросил он.
Тони хотелось солгать, потому что она терпеть не могла, чтобы Адам Сэвидж с таким презрением относился к лорду Лэмбу.
— Не имею представления, но коль, черт вас побери, вы мой опекун, то уж лучше просветите
