— Значит, мы следуем туда?
— Нет, сначала я отвезу тебя домой.
— У нас нет на это времени! Я могу помочь.
Проклятие! Она собирается с ним спорить. Гаррис повернул ее к себе за плечи. Рискованный маневр. Наверняка снова захочет ощутить вкус ее губ.
— Нет, Пенелопа, это невозможно… — начал он, но она его перебила:
— Собираешься справиться с ними один? Не думая, что можешь погибнуть?
Хотелось надеяться, что ее волновало его благополучие. Хотя скорее она просто выражала сомнение в его способностях. Нет, винить ее в этом он не мог, поскольку и сам ни в чем не был уверен.
— Надеюсь, что буду не один, — ответил Гаррис.
— Потому что возьмешь меня с собой?
— Нет, потому что отец сказал, куда обратиться за помощью. За вооруженной мужской силой.
Пенелопа нахмурилась.
— Что-то я не слышала, чтобы он говорил что-либо подобное.
— Но он сказал. Когда упомянул наших египетских друзей. Они здесь, в Лондоне.
— На самом деле, насколько я помню, он пожалел, что их здесь нет.
— Да, прозвучало именно так, но в его словах содержался тайный код.
— Тайный код?
Она ему не верила. Гаррис не мог не согласиться, что все это выглядело несколько притянутым за уши.
— Он не хотел, чтобы дядя понял, но я уверен, что пытался сообщить, что наши египетские друзья здесь, в Лондоне.
— Он это сказал?
— Да. Сказал.
— Я не слышала.
— Но он это подразумевал.
— Ты уверен?
— Да.
В значительной степени.
— А он, случайно, не сказал, где именно в Лондоне мы можем их найти?
— В том доме, где я встречался с ними в прошлый раз.
Хотелось надеяться.
— И где это?
— За Рассел-сквер.
— А где мы сейчас?
— Видимо, в Уайтчепеле.
— О, — вздохнула Пенелопа, устремив взгляд в окно лавки с новым интересом. — Я впервые в этой части города.
— Ничуть не сомневаюсь и намерен вывезти тебя отсюда как можно скорее.
На что она просто улыбнулась, как будто они вышли в парк прогуляться. Проклятие, девчонка нарочно прикидывалась тупоголовой. Когда только до нее дойдет, что ее жизнь в опасности и повинен в этом он? Вместо того чтобы срочно отвезти ее домой, он завалил ее на грязный пол, и они предавались любви до умопомрачения. Она должна ненавидеть его. За все.
— Тогда отправляемся на Рассел-сквер, — сказала Пенелопа. — Как ты намерен туда добираться? Пешком?
Как будто у них имелись другие средства передвижения. Ее поразительный оптимизм вызывал досаду. Тем более что он знал, как драматически все изменится, когда восторг от их соития померкнет и на смену ему придет осознание того, что он с ней сделал.
Гаррис уже открыл рот, чтобы повторно объяснить ей, как важно, чтобы она не сопровождала его на встречу с египтянами, но спокойно позволить ему доставить ее прямо домой, — настолько прямо, насколько позволят темные улицы и поджидающие на них опасности, — как посторонний звук за окном привлек его внимание. Карета! Ее появление могло служить как хорошим, так и дурным знаком.
Гаррис подтолкнул Пенелопу к стойке с одеждой, которую они не опрокинули в пылу страсти.
— Спрячься, — прошептал он и скользнул в тень, чтобы взглянуть в окно.
Пенелопа возмущенно фыркнула, но осталась стоять за вешалкой. Гаррис выглянул на улицу. Стук колес и двух пар копыт приближался, разносясь эхом по узкому пространству между зданиями. Гаррис еще ближе подошел к окну, рискуя быть обнаруженным в лунном свете.
Появилась упряжка. К счастью, ни дяде Недли, ни его бандитам она не принадлежала. Но не была и наемным экипажем, на котором он мог бы отвезти Пенелопу домой.
Это ехал старьевщик.
Одинокий мул еле перебирал копытами, и телега — не карета — раскачивалась из стороны в сторону. Наваленные в нее разнородные предметы тоже мотались по всей телеге, дребезжа и звякая. При этом возница умудрялся каким-то образом дремать.
Его появление никого не разбудило и не встревожило. В проулке залаяла собака, но мул, не замечая ее, продолжал свой путь. Хотя возница, нахохлившись, похрапывал, наваленное горой тряпье и старый хлам на дорогу не вывалились, и повозка двигалась дальше, не привлекая внимания. Словно ее и не было вовсе. Если бы не стук копыт и колес, не звяканье, не храп.
Это подало Гаррису идею.
— Поторопись! Идем! — позвал он и порывисто схватил свой едва не забытый пистолет.
Пенелопа высунула голову из-за вешалки с одеждой. Ее взгляд замер на проезжающей мимо телеге. Судя по всему, она поняла, что Гаррис задумал, и улыбнулась:
— Отлично! Никому не придет в голову искать нас в этой повозке. Вы изобретательны, сэр.
Стараясь не раздуться от гордости — или чего другого, — он отпер входную дверь и быстро вывел ее на улицу.
— Подвезете нас? — обратился он к старьевщику.
Человек посмотрел на него, потом на Пенелопу. Затем снова на него. Не будь старик столь ветхим, Гаррис просто сбросил бы его долой со скрипучих козел, а так лишь ограничился немой угрозой во взгляде.
— А что я получу взамен? — поколебавшись, спросил старьевщик.
Проклятие! У Гарриса не было ни гроша.
— У меня есть кольцо! — нашлась Пенелопа и вытянула руку, чтобы показать скромный узкий ободок.
Гаррису не хотелось, чтобы она расставалась со своим украшением, но им требовалось средство передвижения. Кроме того, он собирался отвезти ее домой, значит, Растмур наверняка выкупит колечко.
Смекалистый старик обрадовался возможности получить кольцо в обмен на оказанную услугу. Гаррис посадил Пенелопу в телегу, а сам пошел сказать вознице, куда их везти, чтобы Пенелопа не услышала. Если она узнает, что он не намерен брать ее с собой на поиски египетских друзей, то снова начнет пререкаться. Пусть уж лучше сидит спокойно.
Человек согласился подвезти их и, отполировав свое новое приобретение, сунул в карман. Гаррис уже поздравлял себя с гладко прошедшей сделкой, как Пенелопа внезапно вскрикнула. Резко обернувшись, он увидел, что она откапывает что-то среди тряпья старьевщика.
— В чем дело? — спросил Гаррис.
Она извлекла оттуда яркий кусок ткани. Это был не просто кусок, но законченная вещь — шаль. Похожая как две капли воды на ту безвкусицу, которую лорд Гарри купил ей в магазине несколько дней назад. Неужели на свете есть второе такое уродство?
Но судя по реакции Пенелопы, ей и двух было мало.
— Сколько это стоит? — спросила она старика, прижимая к себе шаль, как бесценное сокровище.
— А что еще у вас есть? — поинтересовался человек.
