— Если вы ничего лишнего моему брату не расскажете, я позабочусь, чтобы вас хорошо вознаградили.
Он снова хмыкнул.
— Знаете, я тоже когда-то был молодым. Вы сегодня не сделали ничего такого, чего не делали сотни других молодых людей… или не сожалели о том, что сделали. Не волнуйтесь, распрекрасная мисс, я вас не выдам. Если, конечно, будет, что потом отвезти моей женке от вас… или от вашего братца.
— Обещаю, что, когда вернетесь домой, ваша жена останется довольна.
Проклятие! Он потратил слишком много времени! И теперь не мог позволить себе медлить. К несчастью, продолжать бежать он больше не имел сил и прислонится к столбу, чтобы перевести дух.
За последний час он уже обегал весь Лондон, но ничуть не продвинулся вперед. Слава Богу, что хоть Пенелопу благополучно доставил домой. Нетрудно было себе представить, что наговорил ей Энтони. Ему, конечно, следовало находиться рядом с ней, чтобы принять на себя часть гнева ее брата. Она не должна была сносить все это одна.
Правда, зная ее, Гаррис сомневался в том, что она рассказала брату все, что произошло с ней этой ночью. И надеялся, что не расскажет. Во всяком случае, сегодня. Ей, безусловно, требовалось время, чтобы понять, что произошло и как она себя теперь чувствует. Господи, только бы она не возненавидела его, после того как суть случившегося дойдет до ее сознания. Иначе, если возненавидит, ему будет чертовски трудно убедить ее выйти за него замуж.
И спасти отца без помощи египетских друзей тоже будет чертовски трудно. К несчастью, помощь, похоже, не предвиделась. Он был в доме — небольшом коттедже, которым владел его отец в Лондоне, — но когда разбудил экономку, она сказала, что египтяне действительно дали знать, что находятся в городе, но в доме не появлялись.
Видимо, у них что-то случилось. И Гаррис подозревал, что именно. Дядя Недли.
И ему снова пришлось бежать — в буквальном смысле этого слова — через весь город. На пути к дому Берлингтона он вновь возвратился в Мейфэр. Проклятие, но Гаррис надеялся успеть.
Хотя надежды вернуть сокровища уже не лелеял. Если бы имел поддержку друзей, то надежда оставалась бы, но в одиночку ему было не справиться. Самое большее, на что он мог рассчитывать, действуя в одиночку, — это спасти отца. Нельзя было предугадать, с чем придется столкнуться. Дядя Недли мог нанять целую армию для упаковки сокровищ и переправки в порт. Он мог уже завершить работу и сделать спешку Гарриса бессмысленной.
Пока он бесчестил бедную Пенелопу, его дядя мог подсчитать барыши и расправиться с Олдемом. Нужно было все же двигаться. Слишком многое было поставлено на карту.
Сделав глубокий вдох и поморщившись от острой боли в боку, Гаррис возобновил бег мимо величественных особняков, пока наконец не свернул на улицу, которая должна была привести его к дому Берлингтона. Там он увидел свидетельства дядиной деятельности.
Перед домом стояли два фургона. Один уже был набит всевозможными клетями и аккуратно упакованными предметами. Второй еще продолжали грузить два человека. В одном он узнал одного из наемников, а во втором — отца. Слава Богу!
Гаррис нырнул в тень, чтобы отдышаться и придумать план действий. Где дядя? Есть ли у кого оружие? Что мешает отцу просто уйти?
Убежать, конечно, было бы надежнее, и его отцу наверняка это было бы под силу. Но не ему самому. Бежать они могли сейчас только шагом. Медленно.
— Поторапливайтесь! — прикрикнул кто-то.
Гаррис старательно вжался в тень. Тут в дверях дома Берлингтона он увидел своего дядю, руководившего работой. Он оказался без оружия. Неужели все будет так легко? Наверное, он подождет, когда Недли повернется спиной, и тогда тихо подкрадется к отцу и тронет его за плечо. Но у Гарриса никогда ничего просто не получалось, так что им владело сомнение.
С другой стороны, если чертов дядя полагает, что он сидит под замком вдали отсюда, зачем ему соблюдать осторожность? Он и без того внушил Олдему, что если тот не будет слушаться, все может закончиться плачевно. Наверняка его отец думал, что сотрудничеством обеспечивает их благополучие. Наверняка ему не приходило в голову, что у Недли могут быть противоположные намерения.
Но он утратил командную позицию, когда Гаррис и Пенелопа, связав наемника, бежали из зловонного склада. Лучше заранее предупредить отца, пока кто-нибудь не предупредил Недли. Если он узнает, что его узники сбежали, неизвестно, чем это кончится.
Стараясь не обнаружить себя, Гаррис начал осторожно перемещаться по дорожке к фургонам и ничего не подозревающему отцу. Он с нетерпением ждал удобного момента. Недли мог в любую минуту отвернуться или скрыться в дверях, и тогда он…
— А вот и сам дьявол! — прорычал чей-то голос у него под ухом, и Гаррис ощутил обжигающий холод металла, приставленного к шее.
Его обнаружили. И у того, кто это сделал, было оружие.
— Мы вас ждали, — произнес знакомый голос.
Это был тот самый бандит, которого они оставили связанным в порту. Как, спрашивается, он успел развязаться и появиться здесь до… Правда, это было не так уж трудно сделать. Гаррис ведь не сразу бросился сюда. Он дал подонку уйму времени, чтобы развязаться и приехать сюда, чтобы предупредить хозяина.
— Он здесь, сэр! — крикнул бандит.
Недли посмотрел в их сторону, прикрыв глаза рукой от света уличного фонаря, чтобы разглядеть их в темноте. И улыбнулся:
— Ах, лорд Гарри. Наконец! Как приятно вас видеть! Я ждал вас с тех пор, как Берту хватило ума прийти сюда и рассказать мне, что вы сумели сбежать.
Гаррис метнул в наемника сердитый взгляд. Берт подтолкнул его к свету и заставил подойти к парадной лестнице особняка Берлингтона. Дядя Недли смотрел на него с самодовольной улыбкой. Чтоб ему пусто было!
— Что же вы так долго? — спросил он, и его улыбка стала еще шире. — О, кажется, могу догадаться. Где ваша прекрасная дама? Надеюсь, вы ее не потеряли?
— Она там, где ты ее не достанешь, — ответил Гаррис.
— Как благородно. Ты позаботился о ее безопасности, прежде чем подумать о своем отце. Трогательно. Вы не находите это трогательным, профессор?
— Оставь его в покое, Недли, — отозвался Олдем со своего места у повозки. — Ты получил что хотел. Я уничтожен. Труд моей жизни погиб. Ты набил карманы… Что тебе нужно от моего сына?
— Твоего сына? — Недли сошел со ступенек и остановился возле них на улице. — Полагаешь, я все это делал, чтобы досадить тебе?
Олдем ответил ему яростным взглядом, а когда заговорил, в его голосе прозвучала нескрываемая ненависть:
— Его мать рассказывала мне, с каким вожделением ты на нее смотрел, как пытался утешить, когда ее муж лежал больной в постели. Ты всегда завидовал, что она выбрала меня, а не тебя столько лет назад.
Гаррис поморщился. Он знал эту историю. Бывший маркиз — человек, которого все считали его отцом, — страдал от той же хвори, которая поразила и его старшего брата. Его мать, молодая и одинокая, ухаживала за больным ребенком и умирающим мужем. Она отвергла непрошеные ухаживания своего деверя, но влюбилась в учителя низкого происхождения, который оплакивал недавнюю потерю жены. Многие годы Олдем ничего не знал о последствиях их короткой связи. Маркиз простил жену и растил Гарриса как своего родного сына до самой смерти, случившейся, когда Гаррис был еще ребенком.
Но Недли это знал. Догадывался. Слишком не походил Гаррис на своего отца или слабого больного брата. Недли знал и после кончины маркиза превратил их жизнь в ад. Став опекуном, он наказывал мать Гарриса за то, что отвергла его. А Гарриса — за сам факт его существования. Теперь еще наказывал и Олдема.
— Ошибаетесь, профессор! — прорычал Недли. — Правда, я получил истинное удовольствие,
