И действительно, шантажисту следовало быть безобразным, возможно — с бородавкой и кривыми зубами. Он не должен быть так ослепительно красив. И делать вид, что искренне заботится о ее безопасности. И он не должен был делать сводившие ее с ума комплименты…
— Все делаете сами, да?
Мари бросила платье и повернулась — в комнату вошла Ашилла.
— А когда это я позволяла тебе укладывать мои вещи? — спросила Мари.
Ашилла усмехнулась:
— Никогда. И это правильно. Если бы я делала все, чем занимается обычная горничная, я бы погибла от истощения.
Мари весело рассмеялась.
— Это моя уловка, чтобы удержать тебя.
Ашилла достала из шкафа платье цвета шалфея. Потом вдруг спросила:
— Злодейский замысел, да?
Улыбка исчезла с лица Мари.
— Ашилла, ты совершенно свободна и можешь уйти, как только захочешь. Ты мне не принадлежишь.
Служанка расправила складки на платье и поморщилась, увидев чернильные пятна.
— Да, госпожа, конечно… Вы ведь спасли меня, когда меня снова хотели продать. Но все же я не могу простить Селиму, что он торговался, снижая мою цену. Снижая! У него холодное сердце. Не понимаю, почему я работаю рядом с ним.
Ашилла находилась при Мари с тех пор, как та купила гречанку и дала ей свободу. Так неужели Ашилла и сейчас чувствовала на себе какие-то узы?
— Ладно, не обижайтесь, — сказала горничная. — Я остаюсь с вами только потому, что так хочу. Да, только поэтому. — Помолчав, она спросила: — А где же ваш майор?
— Он не мой майор. Он сейчас беседует с отцом.
Ашилла с усмешкой кивнула:
— Да, так и следует… Значит, я была права в отношении привлекательности вашего майора?
Мари процедила сквозь зубы:
— Он не мой майор. Ясно?
Она не хотела, чтобы Ашилла снова принялась перечислять физические достоинства этого человека. Хватит и того, что они у нее самой не выходили из головы. Широкий разворот плеч. Сильные руки. Мускусный мужской вкус его губ и… Она тихо вздохнула и зажала ладонью рот, чтобы не дрожали губы.
— Знаешь, он шел за мной до дома Нейтана…
Ашилла вздрогнула.
— А Нейтан знает?
— Да, знает.
Предатель! Как он мог одобрить появление Беннета?
Горничная молчала, и Мари добавила:
— И я вечером не смогу попасть на собрание.
Ашилла в очередной раз усмехнулась:
— Почему же? Ведь повстанцы всегда ищут соратников.
— Моя мать считала, что лучше получать от британцев деньги, чем завербовывать их.
— Неужели? Что ж, может, и так. Да, кстати… Ваше отсутствие разобьет Стивену сердце. На собрании никто не будет слушать его рассказы о том, как греческая свобода была предсказана в древних мифах.
Хрупкость сердца Стивена не переставала удивлять Мари. Улыбнувшись, она сказала:
— Я недолго буду отсутствовать.
Однако она не очень жалела, что пропустит еще несколько выступлений Стивена.
— Так, значит, у вас есть план и для вашего майора? — спросила горничная.
Мари снова улыбнулась:
— Да, есть. Вот только…
Она вдруг подумала: «Интересно, а что бы я почувствовала, если бы вчера Беннет коснулся моей груди, когда мы поцеловались?»
Нет, ей не следует об этом думать!
Нахмурившись, Мари сказала:
— Я пойду и спрошу у Селима…
— Нет-нет, я пойду! — Ашилла поспешила к двери. — Этому проклятому Селиму придется признать мое существование.
Через несколько минут горничная вернулась.
— Если он решил прятаться от меня, я расшибу ему голову!
— Так ты не нашла его? — спросила Мари.
Отсутствие Селима казалось странным. Ведь она разговаривала с ним несколько минут назад. Более того, он обладал необъяснимой способностью, свойственной всем дворецким, оказываться именно в том месте, где он был нужен. Где же он сейчас?
— А Селим уже отнес чай моему отцу?
Ашилла сделала большие глаза и пожала плечами.
Мари со вздохом отставила чернильницу, в которую только что налила чернил, и заявила:
— Пойду сама поищу Селима.
Когда она шла к кухне, дворецкий пронесся мимо нее с чайным подносом. На его левой щеке виднелся синяк.
Мари поспешила следом за ним.
— Селим, что случилось?!
Дворецкий, обычно такой невозмутимый, покраснел.
— Очень неловко получилось, мисс. Я споткнулся о смятый ковер. Но не беспокойтесь. Я уже занялся им.
Мари хотела расспросить его, но они уже подошли к кабинету ее отца, и она позволила Селиму дальше идти одному — ведь все равно Ашилла выжмет из него подробности беседы отца и майора, а она уж потом расспросит служанку.
Развернувшись, Мари направилась в свои апартаменты, но тотчас же остановилась, услышав, как Беннет произнес ее имя. Она подошла поближе к кабинету, пытаясь расслышать, о чем говорили мужчины, — ей не мешало бы знать содержание их разговора.
Но увы, дверь за Селимом уже закрылась, и она ничего не смогла услышать.
Вскоре Селим вышел из комнаты и, увидев ее, оставил дверь чуть приоткрытой. Когда он проходил мимо нее, она подмигнула ему и улыбнулась. Затем осторожно подошла к приоткрытой двери.
В отличие от элегантной простоты в половине дома, принадлежавшей Мари, кабинет ее отца был загроможден разными вещами — повсюду громоздились разбитые фарфоровые сосуды, свитки манускриптов и пустые бутылочки от чернил. Сам же сэр Реджинальд, сидя за столом, внимательно смотрел на Беннета.
— Итак, майор, простите, что не смог вчера с вами встретиться. Меня задержали… неотложные дела. Так что вы желали обсудить?
Мари не ошиблась в своих предположениях. По глазам старика было видно, что он не узнавал гостя.
Беннет откашлялся. Его вдруг охватило совершенно необъяснимое волнение, прямо-таки непостижимое… Ведь его «отношения» с Мари были спектаклем, не так ли?
— Я бы хотел поухаживать за вашей дочерью, — проговорил майор.
Сэр Реджинальд широко раскрыл глаза.
— За моей маленькой Мари?.. Впрочем, нет, я полагаю, она уже не маленькая. Думаю, ваш назревающий роман и явился причиной того, что она вчера не появилась у посла. Но меня это удивило — ведь ей никогда не нравился этот субъект. — Немного помолчав, старик улыбнулся и добавил: — Что ж, не
