Мари улыбнулась и указала на свою работу:
— Я — натуралист. Надеюсь, скоро я буду знаменитой. Но я никак не могу найти последние два образца, чтобы закончить мое исследование. Здесь я не видела ни одного экземпляра, хотя меня заверяли, что тут самое подходящее для них место. Может быть, вы, джентльмены, видели бабочек из семейства «геспериды»?
Речь Мари произвела должное впечатление на офицера, говорившего по-английски, и на его толстого приятеля с остекленевшим взглядом. Но все же Беннет чувствовал: эти двое были не вполне удовлетворены ответом девушки.
Опять переглянувшись, янычары подошли к Мари и уставились на ее мольберт. Не увидев ничего необычного, они посмотрели на ее вещи.
— Откройте этот ящик, пожалуйста, — сказал высокий.
Мари с улыбкой спросила:
— Так вы тоже интересуетесь искусством? Видите ли, я пользуюсь тонко обрезанным пером для изображения мелких деталей. Вот такими… Некоторые предпочитают металлические иглы, но я нахожу, что это не очень-то удобно. А вот тут у меня…
— Спасибо, мисс, — перебил офицер. Он повернулся к Беннету. — Снимите сюртук.
Сейчас они найдут его записную книжку…
Майор неожиданно превратился в зеленого лейтенантика, у которого глупый и властолюбивый полковник когда-то забрал книжку со стихами. Но на этот раз у него не дрожали руки, когда он подчинился. Действительно, зачем янычарам стихи?..
Они обшарили карманы его сюртука. И толстяк, с радостным восклицанием вытащив книжку, начал перелистывать ее, — очевидно, решил, что сейчас сделает какое-то важное открытие, найдет что-то секретное.
Высокий же вынул из ножен кинжал и, направив острие на Беннета, так и держал его, пока толстяк перелистывал страницы записной книжки.
И тут Мари гневно закричала:
— Что все это значит?! Я глубоко оскорблена тем, как вы обращаетесь с нами! Люди мне говорили, что это гостеприимная страна, но теперь я вижу, что они ошибались. Дорогой, у него кинжал! Можешь такое представить?!
Если говорить об оружии, то у Беннета в каждом сапоге было спрятано по ножу, а на пояснице — пистолет. Человек же, державший кинжал, держал его неправильно, выдавая свое неумение обращаться с этим оружием. Видимо, он никогда никого не убивал, может быть, только кролика себе на ужин. В то время как Беннет мог зарезать его, прежде чем он нанесет первый удар.
Мари прошептала ему, почти не разжимая губ:
— Они думают, что ваша книга — какой-то тип шифра.
Черт, а ведь верно! Глупо было брать с собой записную книжку. И эта его глупость могла стоить ему жизни.
Спустя несколько минут янычары о чем-то оживленно заговорили. А перед этим высокий, очевидно, что-то сумел прочитать. С удивлением глядя на Беннета, он наконец спросил:
— Что это?
И указал на книжку.
Смущение сдавило горло майора, но ему удалось проговорить:
— Поэзия. Вот и все.
Мари заморгала при этом его заявлении. Затем повернула голову и поцеловала его пальцы — там, где они впились в ее плечо. Взглянув на него ласково, она пробормотала:
— Удивительно…
Янычары же снова уставились на книгу и о чем-то заспорили. А потом вдруг разразились хохотом, указывая на рисунок на одной из страниц.
Мари кашлянула. Затем закашлялась громче — и еще громче. Беннет опустил глаза и увидел, что его пальцы с силой впились в ее плечо. Смутившись, он поспешно убрал руку с плеча девушки.
Тут высокий наконец закрыл книжку и бросил ее рядом с вещами Мари.
— Вы свободны. Можете идти. Но, пожалуйста, делайте свои рисунки где-нибудь в другом месте.
Мари улыбнулась:
— Конечно, сэр. Мы немедленно уходим.
Янычары поклонились и пошли дальше. Мари сложила мольберт и убрала свой рисунок.
— Думаю, у меня уже есть все, что нужно, дорогой. Пойдемте?
Беннет молча кивнул. Затем наклонился и, подобрав свою книжку, смахнул с обложки пыль. Покачав головой, подумал: «Неужели я никогда не пойму, что все это — глупости? Неужели не пойму, что я — солдат, а не поэт?» Он с отвращением швырнул книжку на землю.
Укладывая вещи Мари, он смотрел на линию горизонта. А затем они вместе зашагали по дороге, по той самой, по которой пришли сюда.
ГЛАВА 8
— Ох, Мари… — Ашилла покачала головой. — Вам надо остановиться. Сначала ружейный выстрел, а теперь вот это… Ведь это очень опасно. Все-таки хорошо, что у вас есть майор Прествуд…
Мари кивнула и села на бугристую гостиничную постель. Ей ужасно не хотелось в этом признаваться, но она была бесконечно благодарна майору, что он решил ее сопровождать и оказался в этот день с ней рядом. С ним она чувствовала себя в безопасности.
— Сегодня я ему скажу, что больше не буду заниматься сбором информации, — заявила Мари.
Впервые за этот месяц она почувствовала себя самой собой, и тяжесть больше не давила ей на грудь.
Смахнув пыль с записной книжки майора, Мари сунула ее под подушку; ей не хотелось читать ее в присутствии Ашиллы. Однако она не почувствовала себя виноватой, когда украдкой подобрала эту книжку.
— Вам вообще не следовало уступать послу, что бы он ни делал, — сказала Ашилла. Помолчав, добавила: — Но будь я на вашем месте, то подождала бы до утра, чтобы сообщить майору о своем решении.
— Почему до утра? — удивилась Мари.
Ашилла ухмыльнулась:
— Потому что у вас нет причины не получить ночью удовольствие от внимания такого великолепного… настоящего мужчины.
Мари покраснела до корней волос. Она уже получила достаточно «внимания» этим днем. Надо признаться, даже слишком много. Но, как бы она его ни желала, ей не хотелось думать о браке. Ведь общество требовало, чтобы жена подчинялась своему мужу. И даже в Англии мужчина обладал почти полной властью над женой, и та была перед ним бессильна. Так что не стоило рисковать…
Мари встала и заявила:
— Я поговорю с ним сегодня же.
Ашилла в изумлении раскрыла рот.
— Поговорите? Но о чем?
Мари улыбнулась:
— Об окончании моей работы, а не удовольствиях с ним.
Служанка вздохнула.
— Ну… по крайней мере вы убедитесь, что удовлетворили свой каприз. А если я усну ночью не одна, то никто никогда об этом не узнает.
— Ашилла!
— Что, госпожа? Вы же все твердите, что никогда не выйдете замуж. Только не понимаю, какая вам
