— Как будто у меня есть выбор, — перебила девушка.
«Неужели ей так нужны деньги?» — подумал Беннет.
Он еще крепче сжал ее руку, и она поморщилась.
Тут Беннет вдруг нахмурился и сдвинул кверху ее рукав. На белой коже виднелись ярко-красные царапины. А в ямочке у локтя он увидел кровь.
— Как это произошло?
Она высвободила руку и торопливо направилась к своему дому, видневшемуся в конце улицы.
— Сегодня утром, в кустах. Но я прекрасно себя чувствую, — бросила Мари через плечо.
Беннет быстро последовал за девушкой.
— Но ранки надо обработать.
— Я так и сделаю.
Когда они подошли к двери, та тут же открылась. И тот же самый слуга, с которым, как он видел, Мари разговаривала накануне у дома, поздоровался с ними. Мисс Синклер кивнула ему:
— Спасибо, Селим. Это все.
Слуга поклонился, но не торопился уйти — уходил очень медленно. И майор подозревал, что тот не далеко ушел.
Беннет взял девушку за плечи. Черт, он опять прикоснулся к ней! Когда же его проклятые руки начали действовать по собственной воле? В Лондоне, в бальных залах, он не лапал первых попавшихся ему дебютанток, а здесь ему почему-то хотелось хотя бы недолго побыть рядом с Мари.
Она переступала с ноги на ногу, нервно облизывая губы, вкус которых он уже узнал. Наконец Беннет отпустил ее и заявил:
— Мне поручено охранять вас, мисс. За вами следят. Хотите ли вы сделать все необходимое для того, чтобы обеспечить свою безопасность? Или хотите, чтобы все сейчас же закончилось?
Интересно, что бы он сделал, если бы она захотела покончить со всем этим сейчас? Без сомнения, он напомнил бы ей о ее соглашении с послом.
Майор тяжело вздохнул. Выходит, кто-то следил за ней. И Беннет также шел за ней, чего она не замечала. А что, если бы в это утро ситуация изменилась? Что, если бы незнакомец проследил ее до резиденции Нейтана? Тогда их обоих разоблачили бы.
Мари пристально посмотрела на стоявшего перед ней человека. Она все еще не хотела принять его защиту. Он, этот высоченный светловолосый голиаф, выделялся среди других людей, как ястреб в воробьиной стае. Но он ничего не знал о Константинополе и его обычаях. И он думал, что сможет командовать ею, как одним из своих рекрутов.
Но с другой стороны… Может быть, ему были известны какие-то факты, которые могли бы оказаться для нее полезными?
— Сэр, чего бы вы хотели от меня?
— Прежде всего — продолжить этот разговор в более подходящем месте.
Мари чуть повернула голову и увидела Селима, следившего за ними.
— Поговорим на женской половине, сэр.
— Простите, где?..
— Идите за мной. Мои комнаты в другой части дома.
Майор с удивлением приподнял брови.
— А не будет ли это неприличным, если вы примете меня в вашей спальне?
— Вероятно, не будет. К тому же там я смогу свободно обращаться с вами.
— Но, мисс Синклер…
Майор в смущении умолк.
А она вдруг улыбнулась и спросила:
— Вы действительно не имеете представления о турецкой культуре? Здесь принято, что женщины в доме живут отдельно от мужчин. Вы когда-нибудь слышали о гаремах?
— Но разве здесь, у вас в доме…
Майор умолк и нахмурился.
Щеки Мари вспыхнули, и она проговорила:
— Нет-нет, вы думаете о женщинах, которые живут в гареме. А это слово просто обозначает помещение для женщин — в отличие от селамлик, то есть места, где собираются мужчины.
Прествуд еще больше помрачнел.
— Ваш отец придерживается этих традиций?
Мари покачала головой, хотя ей страшно хотелось показаться перед майором в традиционной одежде гаремной рабыни — чтобы подразнить его.
— Нет, совсем нет. Но и в нашем доме женская половина принадлежит мне. По традиции слуги мужского пола не заходят туда. Только моя горничная и уборщицы ко мне заглядывают.
Она повела гостя по мраморному коридору, за которым начинались ее владения. Коридор заканчивался холлом, служившим местом общения.
Шагнув в комнату, майор Прествуд замер, немного смутившись. Хозяйка повернулась к нему и с улыбкой сказала:
— Проходите же, не стесняйтесь.
Беннет осмотрел фрески, украшавшие стены.
— Это вы их рисовали?
Мари кивнула. Она с удовольствием писала виноградные лозы и птиц, возникавших в ее воображении.
— Да, я.
Майор протянул руку и провел пальцем по изгибу птичьего крыла. Потом с благоговением в голосе, проговорил:
— Как вы уловили в них столько жизни? Даже растения, кажется, стремятся вырваться из плена плоской стены.
Мари с удивлением посмотрела на гостя. Стремятся вырваться из плена?..
А он, отвернувшись от стены, сказал:
— Что ж, вернемся к делу.
«Как будто это я сменила тему», — подумала Мари. Но она видела любопытство и восхищение в его глазах, когда он смотрел на фрески, и этот его взгляд согрел ее душу.
С улыбкой кивнув, Мари сказала:
— Да, сэр, конечно.
— Так вот, человек, шедший за вами, был среднего роста, смуглый, с жидкой бородой и с усами, — продолжал майор. — На нем были белый тюрбан и коричневая одежда далеко не лучшего качества. Кажется, у него искалечена левая рука. Он никого вам не напоминает?
Мари пожала плечами:
— Нет, пожалуй. Он выглядит… как любой другой мужчина в Константинополе.
Прествуд скрестил на груди руки.
— Скорее всего его наняли следить за вами. Кто знает о вашей работе?
Мари задумалась.
— Только три человека знают об этом. Посол, мой бывший связной с министерством иностранных дел и моя горничная.
— А кто был вашим связным?
Девушка решительно покачала головой:
— Нет, не скажу. А он не выдаст меня, ясно?
Если ей повезет, Нейтан придумает способ отделаться от Прествуда.
— А ваша горничная…
— Ее зовут Ашилла Ранкопита. Вы видели ее вчера.
— Насколько вы доверяете ей?
— Полностью.
Прествуд подошел к чаше с водой, стоявшей на столе. Он так и не спросил, что она думает о Даллере.
