Капитан сделал паузу, позволяя мне удивиться. Я не просто удивился, но и присвистнул.
– Тот самый?.. Герой Советского Союза?..
– Да. Потом, уже после нас, он был полковником латвийской разведки. Утверждает, что сейчас он в отставке, хотя есть данные, что он должен был перейти в разведку НАТО. Но это данные не точные. Тем не менее интерес к нам со стороны такой легендарной личности случайным быть не может. На допросах, предварительном, сразу после задержания, и потом, уже в ФСБ, Кальпиньш ничего конкретного не сказал. На прямые вопросы отвечать отказывается. При нем была трубка мобильника, сейчас наши хакеры пытаются добыть распечатку всех последних разговоров полковника. Обещают, что скоро нас ознакомят с текстом. Еще интересная деталь. При обыске среди различных бумаг в карманах Кальпиньша была найдена ксерокопия инструкции-описания самолета «L-200» «Морава». Не вся инструкция, естественно, только несколько страниц. Знаком с «L-200»? Маленький такой пятиместный самолетик. Чешского производства. Летал когда-то и у нас, сейчас, кажется, все списали. Такой можно найти только в аэроклубах и, по большей части, в бывших республиках СССР. К обеду обещали дать точные данные, где такие самолеты в настоящее время еще есть.
– Зачем это? – не понял я.
– Ксерокопия абсолютно свежая. Листы сложены вчетверо, но на сгибах не обвалилась краска. Значит, Кальпиньш интересовался самолетом в последние дни.
– Если бы это было важно, он не носил бы бумаги с собой, – предположил я не потому, что был против такого направления поиска, а просто в качестве обсуждения вариантов. У нас так принято – любой вопрос пробуждает поиск аргументов для ответа.
– Он слишком уверен в себе и в своем прошлом, чтобы верить в провал. Потому и попался. Был бы осторожнее, мы до сих пор ничего про него не знали бы.
– Какое отношение к нашим вопросам имеет старый самолет?
– Зачем-то он ему понадобился. Больше ничего интересного по нашему герою нет. Обещают поискать что-то по его современной деятельности, но данные тоже будут позже.
– Кошелек, – напомнил я.
– Да. Это я помню. Если «2749» обозначает pin-код банковской пластиковой карточки «Visa», то такая карточка есть, и принадлежит она Садоеву Алиахмету Хамитовичу. Четыре дня назад на счет Садоева поступил платеж на сумму, эквивалентную пятидесяти тысячам долларов. Почему определили доллары. Сумма слишком неровная, с копейками. По дате платежа просчитали в соответствии с курсом Центробанка, получилось ровно пятьдесят тысяч баксов. Адрес плательщика пока выяснить не удалось. Все эти данные добыты тоже только хакерами ГРУ. Дополнительные сведения попробуют добыть через официальные каналы чуть позже. Но для этого требуется санкция суда. В военной прокуратуре подготовят документы.
– Кто такой Садоев? – задал я естественный вопрос. – Национальность, место проживания, род занятий.
– Выясняют. «2749» проверяли также как pin-код телефонной мобильной трубки. По трем основным операторам сотовой связи России, так называемым «трем китам», такого pin-кода нет, сегодня проверят по мелким операторам, это сложнее, поскольку мелких операторов полно в каждом регионе. Если рассматривать «2749» как код ящика камеры хранения, то найти этот ящик представляется нереальным. Вокзал или даже вокзалы, аэровокзалы, автовокзалы. Автоматических камер хранения множество, код выставляется на срок до трех дней, все проверить – не хватит людей, да и невозможно это физически.
– Можно ли прилепить «хвост» к Севастьянову?
– Обоснование? – По спокойствию ответа я понял, что капитан сам продумывал этот вариант. – Нет пока обоснования. В нашей ситуации такая простая работа перерастает в сложную, поскольку задействовать сотрудников местных органов нам запрещено и необходимо будет вызывать «наружку» из Москвы. «Наружка», которая не знает город, – это уже только наполовину «наружка». Не знаю. Сам предложи оперативному штабу. Я думаю, они не поддержат. Кошелек и четыре цифры – это еще не повод. Повод надо искать другой. Более весомый.
– Меня ночью Сапожников опять о кошельке спрашивал.
– Значит, он что-то знает.
– Скорее, знает Олег Юрьевич.
– Но это не обязательно должно иметь отношение к нашему делу.
– Сумма в пятьдесят тысяч баксов впечатляет.
– А кто тебе сказал, что эта сумма к нашему делу имеет отношение? Пока никакой связи не нахожу. Я даже не нахожу связи между этими деньгами и ментовским капитаном Севастьяновым. Только совпадение цифр, которое еще ничего не говорит. Счет-то открыт не на имя Севастьянова. И потому мы не можем мента даже подозревать. На банковской карточке должно быть проставлено имя. Ты, естественно, не посмотрел на имя.
– Естественно, не посмотрел, – ответил я. – На имя смотрят в том случае, если подозревают чужую банковскую карточку. Я принял ее за карточку капитана и до сих пор не вполне уверен, что это карточка чужая. Но ведь по чужой карточке, зная pin-код, можно снять деньги в банкомате. Удобный вид оплаты, когда никак не «засвечивается» имя конечного получателя. Я слышал, московские чиновники сейчас взятки берут таким способом.
– Способ действительно удобный. Будем надеяться, что-то прояснят поиски Садоева и плательщика. Попробуем отследить возможность получения наличных денег или крупной покупки по карточке. Если Садоев карточкой воспользуется, значит, Севастьянов не имеет к ней отношения. Но пока со счета не снято ни копейки... Это дает нам надежду на результат. У меня пока все. У тебя новости есть?
Я рассказал то, что не успел рассказать ночью.
– Добро. Не забудь про звонок с трубки Сапожникова. Дубликат sim-карты сделать нетрудно. Моя трубка уже на контроле. Надо будет проверить твою.
На этом мы разговор закончили.
В пунктуальности отставному подполковнику Сапожникову отказать было трудно. Он обещал быть только «часам к десяти», а появился точно в десять, словно ехал, сверяясь в пути с секундной стрелкой. Качество завидное.
Не знаю, каким образом, но дежурные казаки пропустили машину Сапожникова беспрепятственно. Может быть, Хома оформил на Владимира Викторовича пропуск, может быть, авторитет Изота и здесь работал, может быть, еще что-то. Да и сам Сапожников личность незаурядная, способная найти собственный оригинальный ход.
«Паджеро» остановился там же, где обычно останавливался черный «мерин» Хомы. Сапожников выбрался с заднего сиденья, и я успел заметить из окна, что там же сидит еще один человек, который не поспешил со мной встретиться. Но если сидит там, то человек, несомненно, прибыл именно для встречи со мной.
Выходить в сад я не стал демонстративно. Только дверь открыл, когда раздались шаги на крыльце, и запустил Владимира Викторовича в дом.
– Холодный чай и пиво в холодильнике, – распорядился я за Хому. – Если есть желание, могу угостить горячим чаем, товарищ подполковник.
– Я уже кофе упился, – отмахнулся он, но мое гостеприимство, судя по довольной физиономии, оценил. Хотя довольная физиономия могла означать и что-то другое. Например, удачное завершение всех ночных хлопот.
– Как ночь завершилась? – поинтересовался я, оставаясь стоять, когда подполковник на диване устроился. В принципе я мог бы и не соблюдать с отставным подполковником субординационные отношения. Но ему это, как я заметил, нравится – своего рода ностальгия по армии, а мне Сапожников был нужен, и, чтобы использовать подполковника до конца, я вынужден был показывать наглядно, что он старший по званию.
– Благополучно. Всех основных фигурантов собрали. Слегка помяли некоторым бока, но втолковали им достаточно серьезно, что Мамона ушел, да здравствует Мамона, но нового Мамоны в городе не будет. А если кто попытается рыпнуться, против них одновременно и менты поднимутся, и уголовный мир. Серьезный уголовный мир, который рэкет вести научился качественно. Против такого двойного давления только спецназ ГРУ может устоять. Во всей стране. Как ты стоишь, – и после паузы добавил: – Садись, кстати...
Я сел за стол, но строго, даже руки на столешницу не положил.
– Давай обсудим твое сегодняшнее положение. Я понимаю, что тебе, старлей, надо выпутываться, и верю, что ты выпутаешься. Не в таких мы положениях бывали. И менты тебе в этом деле не помощники. Их сыскари ищут самый простой путь, а тебе предстоит пройти путь гораздо более сложный, с преодолением препятствий и сопротивления. И это при том, что у тебя нет навыков сыскаря и нет поддержки государственной машины управления. Так что готовься к работе в тылу врага. Так, по сути дела, получается... Но на то мы с тобой и спецназ ГРУ, чтобы в тылу врага работать. Кроме нас, этому никто не обучен.
Он признал родство, и это радовало. Значит, мои усилия в мелком подхалимаже увенчались успехом, и я могу рассчитывать на большее.
– Я готов, товарищ подполковник, и в тылу врага.
– Вот и отлично. Я привез тебе одного человека из парней Мамоны. Сам он не из крутых. Только юрист, специалист по экономическим делам. Но Мамона ему доверял, и он был в курсе всего. Сам Мамона в последнее время рейдерством занялся. И этот юристишка ему материалы готовил. Но он не только в отношении рейдерства в курсе. Генрих Юзефович Иванов, хитрый жук. Рядышком с Мамоной шесть лет работал, значит, в курсе других дел должен быть. Но тут есть одно большое «но». Это не наш человек и быть нашим не желает. Этот парень вообще не желает при мне разговаривать. Будете беседовать с ним наедине. Я в машине подожду. Потом с тобой побеседуем дополнительно. Но есть к тебе еще просьба. Даже две.
Он выдержал впечатляющую паузу.
– Слушаю, товарищ подполковник, – неназойливо поторопил я, понимая, что Владимир Викторович именно такого вопроса ждет.
– Первое. Олега Юрьевича интересуют взаимоотношения Мамоны и капитана Севастьянова из уголовного розыска. Открыто об этом, понятно, спрашивать нельзя. Только наводящими вопросами.
– Вы думаете... – начал было я.
– Пока мы ничего не думаем, но у нас есть основания думать, что в этом вопросе не все так просто. Нас интересуют их взаимоотношения. Это только, повторяю,
– Я постараюсь узнать. У меня у самого есть подозрения, что меня пытались подставить именно менты, – я продолжал играть в ту самую игру, которую начал в первую нашу встречу. Может быть, и Изот в эту игру включился только потому, что я дал направление его мысли, а какие-то собственные маленькие подозрения мысль развили.
– Второе. Олега Юрьевича интересуют отношения Мамоны с одним из парней местной чеченской мафии. Некий Алиахмет Садоев. Вот эта информация очень важна для тебя лично. Потому что и Олег Юрьевич, и я тоже склоняемся к мысли, что Садоев имеет какое-то отношение к смерти Мамоны.
Я, естественно, вида не подал, что мне эта фамилия нечто говорит.
– Алиахмет Садоев, – повторил я, словно постарался запомнить.
– А теперь я приведу тебе юриста. Представлю и уйду. Работай, старлей. Потом я отвезу его и вернусь к тебе для уточнения деталей.
