Не могу вспомнить, спала я в ту ночь или нет, только довела себя слезами до оцепенения, несмотря на все усилия Марты утешить меня. На следующее утро, когда еле удалось стащить себя с постели, я не узнала собственного распухшего лица в зеркале. И неожиданно тошнотные судороги так скрутили внутренности, что я смогла только схватиться за столик и стонать, как раненое животное.
Прибежала всполошенная Марта, поддержала голову, пригладила всклокоченные волосы, пока меня выворачивало наизнанку. Мне даже не нужно было встречаться с ней глазами после того, как все кончилось: в сожалеющем взгляде я нашла подтверждение тому, что уже давно подозревала.
– Я беременна.
Лицо Марка побелело от шока, вызванного столь откровенным заявлением. Он приехал навестить меня сразу после возвращения из Лас-Крусеса, и первое, что заметил, – мои красные глаза и измученный вид. Когда он прямо спросил, в чем дело, я не стала лгать.
– Боже, Ровена, ты уверена?
Я взглянула на свои сцепленные руки, а когда подняла голову, заметила странное мимолетное выражение в голубых глазах Марка, но на лице его не отражалось ничего, кроме сочувствия и беспокойства за меня.
– Ты уверена? – повторил он и, когда я кивнула, объявил неожиданно твердо и решительно: – В таком случае остается только одно. Надеюсь, ты сама понимаешь, что именно.
– Марк… – глухо пробормотала я, не в силах стряхнуть с себя апатию, завладевшую всеми чувствами, и ничего не соображая, пока наконец он не сжал мне руки, настойчиво объясняя:
– Мы поженимся как можно быстрее. Нет, Ровена, не стоит спорить. Другого выхода нет – нужно сделать это ради тебя и ребенка. Вы нуждаетесь в защите.
Конечно, я попыталась протестовать, но он отмел всякие возражения, заявив, что главное сейчас – мой будущий младенец. С Люкасом покончено. Он ушел навсегда, так и не дав ответа на мучившие меня вопросы. И что больше всего терзало меня: кто отец ребенка – Рамон или Люкас? Люкас отвернулся от меня, Марк предлагал свое имя, любил меня настолько, что готов был все простить, даже принять чужого ребенка.
Он был прав, другого выхода нет. Пора понять, что миром правит мужчина, а беременная незамужняя женщина, пусть даже очень богатая и титулованная, будет изгнана из общества. Я смирилась с неизбежным и предоставила Марку решать за нас обоих.
Мы должны были пожениться через три дня, провести медовый месяц в Бостоне и вернуться в Нью- Мексико. Марк заявил, что я не должна потерять ничего из наследства, потому что так хотел мой отец. У меня не было ни сил, ни слов, чтобы спорить, особенно когда Марк добавил, что разыскал Хесуса Монтойа, который обещал все разузнать к тому времени, как мы вернемся.
– Конечно, он требует слишком много денег за свои услуги, – мрачно добавил Марк, – но думаю, ты возражать не будешь.
Мне и в голову не пришло возражать. Я полностью отдалась на волю Марка и прожила эти дни словно сомнамбула – двигалась, говорила, подчинялась, словно автомат, как во сне. Именно это состояние помогло мне выдержать короткий, но чрезвычайно неприятный разговор с Тоддом. Он пришел в страшную ярость, когда наконец поверил в то, что происходит, и, даже несмотря на собственное холодное безразличие, я почувствовала нечто вроде гордости за Марка, насмерть стоявшего за меня.
– Ровена станет моей женой, это уже решено, и лучше смириться, дядя Тодд, потому что мы станем вашими соседями и партнерами, нравится это вам или нет. Не позволю пытаться унизить или принудить Ровену. У нее есть все права принимать собственные решения.
– Она не кто иная, как просто…
Тодд совсем не заботился о выборе слов, не обращая внимания на гневные протесты Марка. Я оставалась безразличной, хотя злобные глаза впивались в меня.
– Ты просто безвольный дурак, племянник. Если она спала с тобой, пока была моей невестой, что может ей помешать делать то же самое с другими после свадьбы! Будешь подбирать остатки этого индейца! Или она… Уверен, что знаешь, чьего ублюдка она носит?
Только ради Марка я не бросила ему правду в лицо. Но должно быть, прочтя что-то в моем взгляде, Тодд Шеннон откинул голову и коротко, издевательски засмеялся.
– Так оно и есть! Мой благородный племянничек! Или, может, ты умнее, чем я думал! Получишь половину ранчо, не дожидаясь моей смерти, и с такими деньгами, которые она принесет в приданое, можешь выставлять свою кандидатуру на выборах в губернаторы! Именно этого ты всю жизнь добивался, не так ли?
Преувеличенно громкий смех вновь резанул уши.
– Клянусь Богом, кровь Шеннона наконец заговорила!
Марк поспешно повел меня к дверям, вслед несся злобный смех.
– Ровена!
Я покачала головой:
– Не стоит, Марк. Не обращай внимания. Он должен был сказать что-то в этом роде.
Но только прежние, казалось, давно забытые уроки Эдгара Кардона помогли мне сделать вид, что отвечаю на ласки и поцелуи Марка.
– Подождите, ради Бога, умоляю, подождите немного, несколько недель, хотя бы дней! – просила Марта. – Он вернется. Я знаю, он любит вас, не может не любить! Просто мужчины иногда так упрямы!
Но ждать я не могла, сил вынести еще одно разочарование не было. Люкас не вернется. Он был с Илэной, там, куда его всегда тянуло. И он был прав в одном – мы принадлежали к разным мирам, и хотя я всей душой стремилась к Люкасу, любила, но доверять больше не могла. Нужно было выбросить его из головы. А ребенок… он еще не стал реальностью… просто еще одна из неприятностей, свалившихся за последнее время.
