подданных ( Асмолов , 1993). В рамках культуры полезности социологические опросы выполняют функцию социологических допросов, а социально-психологические опросники превращаются в «допросники». В результате, однако, подобные психология и социология подводят своего «социального хозяина» (диктатора, лидера тоталитарной системы), так как начинают плохо справляться с предначертанной для них фискальной функцией. Вместо социологического и психологического мониторинга реальных ситуаций они преподносят «хозяину-государству» то, что он хочет услышать, функционируют по принципу плохого приказчика «чего изволите» и не справляются с задачами социального контроля в государстве. Вместе с тем фискальные социология и психология могут быть весьма успешны для тех, кто ищет прагматического утилитарного успеха. Они могут снабдить набором рецептов в стиле манипулятивной психологии Д. Карнеги тех, кто, по выражению Э. Фромма, хочет « обладать многим », но не может и не смеет « быть многим » . Схема образования как института социализации личности и ресурса развития общества , ориентирующегося либо на методологию психологии жизни, либо на методологию психологии выживания, приведена в таблице на с. 506.
Итак, три вектора социальной биографии практической психологии образования как бы символизируют линии «психологии как социальной практики образования», «практической психологии как методологии конструирования вариативного образования» и «практической психологии как идеологии консолидации общества». Они тесно переплетаются, накладываются друг на друга, а не являются параллельными прямыми.
Исторически первое направление « психологии как социальной практики образования » документально отражено в ставшем уже реликвией сборнике материалов Государственного комитета СССР по образованию «Практическая психология – основа индивидуализации и дифференциации образования» (1991). В настоящее время, обсуждая практическую психологию образования, мы столь привычно говорим о практической психологии, что начинаем напоминать мольеровского мещанина во дворянстве, который только в конце жизни с удивлением обнаруживает, что всю жизнь говорит прозой.
Между тем и сам термин « практическая психология образования », и сами практические психологи образования как мастера по неодинаковости личности родились только в 1988 г. и были узаконены решением Коллегии Гособразования СССР «О первоочередных мерах по подготовке практических психологов для учебно-воспитательных учреждений» № 6/3 от 19 июня 1988 г. Это решение было инициировано председателем Гособразования СССР Г.А. Ягодиным, а подготовлено мною совместно с И.В. Дубровиной, В.А. Иванниковым, Ю.М. Забродиным, А.И. Подольским и Е.С. Романовой.
Таблица Образование как институт социализации личности и ресурс развития общества в контексте разных культур 
Введение понятия «практическая психология образования» в отличие от понятия «школьная психология» в методологическом и нормативно-правовом плане исходно означало превращение психологии в неотъемлемый компонент всей системы образования, а не только школы как одного из общеобразовательных учреждений. В ноябре 1988 г. в подготовленном совместно с В.Д. Шадриковым приказе «О переподготовке практических психологов для учебно-воспитательных учреждений» направление науки, техники и технологии высших учебных заведений «Практическая психология в системе образования» было узаконено как новое и перспективное. В результате уже в 1988 г. в СССР были открыты первые специальные факультеты в Московском, Ленинградском, Ростовском, Тартуском, Тбилисском, Харьковском государственных университетах, а также в Московском, Ленинградском, Минском, Пермском, Таллиннском и Ярославском государственных педагогических институтах. Появилась система подготовки «девятимесячников» (девятимесячных программ переподготовки практических психологов для образовательных учреждений). Обращаю особое внимание, что она появилась только в тех вузах, где были научные психологические школы. В первых учебных планах спецфакультетов нам необходимо было перейти от человекознания к человековедению , к методологии, ремеслу и искусству подготовки практических психологов как психологов, преодолевающих барьеры детской, возрастной, социальной, педагогической, клинической психологии и других «частных психологий». Нас обвиняли в
