воспроизводства.
Стоит, однако, задуматься о действительных и зачастую скрытых основаниях всех этих рассуждений и действий, эксплицировать и «поставить под вопрос» тот образ человека, который за этими рассуждениями стоит, отдать себе отчет в том, откуда он, этот образ, взялся и чему (если не «кому») он служит – кому он реально, на деле выгоден, или: элементом каких стратегий власти этот образ является, и, стало быть, в какую «игру» дает согласие вступить и на чьей стороне находится тот, кто этот «образ» принимает – принимает как «истинный» или, быть может даже – как единственно возможный, отвечающий, положим, некой (безразлично: вечной и неизменной или же – претерпевающей изменения и исторической) природе, или сущности, человека.
И тут оказывается, во-первых, что это – вовсе не очевидный и не единственно возможный образ человека, но образ исторически случайный или, по крайней мере, исторически преходящий: образ, не имеющий для себя никаких внутренних (в данном случае – психологических, или психоаналитических) оснований, но некритически взятый откуда-то извне или даже: извне навязанный какими-то силами; образ, посредством которого эти силы только более эффективно манипулируют его носителями (а через них, быть может, – также и другими) и проводят по отношению к ним свои властные стратегии.
И, во-вторых, оказывается, что этим «образом» имеется в виду и утверждается в своей необходимости некий вполне определенный – и по своему содержанию, и по своему происхождению, и по своей принадлежности соответствующим стратегиям власти – исторический «тип» человека, а именно тот, который можно было бы назвать (по аналогии с обычными: человеком «разумным», или же человеком трудящимся», или же, положим, человеком «играющим») – «человеком желающим», или человеком «желания».
Действительно, разве не исходят разобранные нами рассуждения о гомосексуальности (причем важно: в равной мере – как Фрейда, так и, казалось бы, радикально противостоящего ему Фернандеса), разве не исходят они – как из чего-то несомненного, само собой разумеющегося – из представления о человеке как о существе прежде всего «желающем», то есть имеющем определенную конституцию «влечений» или, выражаясь более привычно для психологов, обладающем определенной конституцией или иерархией «потребностей» или «мотивов»?
Неважно при этом даже: как – в терминах этих «мотивов», «влечений» или «желаний» – будем мы в каждом отдельном случае эту гомосексуальность понимать: как «нормальную» психическую конституцию человека или же, напротив, как «аномальную», и какое представление будем ей при этом давать.
Можно было бы говорить – положим, в терминах анатомии и физиологии – о множественной «природе» человека (включая и признание возможности «аномалий» этой природы»). Можно говорить о множественности различных культур психической деятельности человека: подобно тому, как мы говорим, к примеру, о «даосской» или о «дзен- буддистской» культурах психической деятельности, можно было бы говорить и о «гетеросексуальной» и «гомосексуальной» культурах психической деятельности человека. Причем говорить об этом можно не только в терминах различий в социокультурной ситуации развития человека, но также и в терминах различий в индивидуальной «траектории» развития человека, различий психогенеза соответствующей культуры психической деятельности.
Психоанализ, собственно, это и делает: он пытается понять гомосексуальную психическую конституцию именно как складывающуюся в ходе длительного и драматического прижизненного развития особую «культуру психической жизни», понять ее в свете представления о чрезвычайной сложности процесса этого развития – процесса, проходящего многие фазы, на каждой из которых человека подстерегают коварные опасности. Так что удивляться, сказал бы Фрейд, следует не тому, что в ходе этого развития возникают отклонения от его «правильного» хода и различные аномалии, но тому, что эти отклонения и аномалии, в конце концов, появляются все же не так часто, как можно было бы ожидать, если даже – не тому, что они появляются не в каждом случае. Удивляться стоит тому, что бесчисленные «подводные камни» и «ловушки» вообще еще оставляют место для «правильных» и «нормальных» исходов этого процесса.
Психоанализ обнаруживает эти «подводные камни» и «ловушки» психогенеза, выделяет критические точки этого процесса, разрабатывает целую систему психотерапевтических ходов, с помощью которых можно устранить «аномалии» этого процесса развития и «выправить» его, и т. д. и т. п.
Однако в данном случае, повторяю, неважно, как смотреть на «природу» гомосексуальности. Важно, что во всех рассмотренных случаях «гомосексуальность» берется
