Я выпихнула его из комнаты, и ему ничего не оставалось, кроме как надеть пальто и выйти из квартиры вслед за мной.
Парк Святой Анны открыт круглосуточно, но в половине пятого утра это не самое безопасное место в Дублине. Случалось, здесь нападали на людей, может, и теперь пара-тройка неприкаянных привидений бродит по дорожкам. Нельзя также сказать, что власти щедро тратятся на освещение, поэтому в парке довольно темно, особенно в отдаленных уголках. Н-да, я как-то подзабыла об этом, что неудивительно – с тех пор как мы подростками тусовались тут по ночам, прошло немало лет.
– Ненормальная, – пробурчал он, с трудом поспевая за мной. – Вам не кажется, что тут несколько опасно?
– Безусловно. Но вы крепкий малый, сумеете меня защитить.
Зубы у меня стучали от холода. Бодрость, вселенная многочисленными чашками кофе, испарялась на глазах. Чем дальше мы шли, тем чаще луч фонарика выхватывал из тьмы пустые банки из-под пива, свежие граффити и прочие свидетельства того, что мы не единственные любители ночных прогулок. Но расчеты, доказавшие, как мало у нас времени, гнали меня вперед. Нельзя терять ни секунды. Я не хочу даже думать о том, что Адам может умереть.
Фонарик помогал слабо – он еле-еле освещал дорогу на несколько шагов, а до восхода солнца, увы, еще далеко. Но зато я знаю все пять сотен акров этого парка как свои пять пальцев, я выросла по соседству и прекрасно тут ориентируюсь. Правда, днем, ночью все несколько иначе.
Неожиданно я сбилась с пути. Пришлось суетливо светить фонариком туда-сюда, чтобы определить, где мы находимся.
– Кристина? – Адам насторожился.
Я молча продолжала светить вокруг в надежде сориентироваться на местности.
– Только не говорите мне, что мы заблудились.
Я вообще ничего не сказала.
Адам рядом со мной зябко поежился. Тут слева, из-за деревьев, донеслись чьи-то голоса. Потом громко звякнули бутылки.
– Сюда, – прошептала я, увлекая его подальше от пьяной компании.
Адам что-то приборматывал, задыхаясь от торопливой ходьбы.
– Чего вы ноете, все одно на тот свет собирались, – фыркнула я.
– Да, но за мной был выбор, как туда попасть, – возразил он. – Смерть от руки грязного забулдыги не входила в мои планы.
– Дареному коню в зубы не смотрят, – процитировала я папину любимую поговорку.
К счастью, в этот момент мы вышли к пруду, и там было довольно светло – фонарям, вероятно, полагалось отпугивать темных личностей или по крайней мере не давать им спьяну свалиться в воду.
– Видали? – гордо сказала я, очень собой довольная.
– Подумаешь. Вам просто повезло. Обычная, непредсказуемая, гребаная удача, и все.
– Ладно, что вы стоите, – лезьте за кувшинкой, в смысле за листом.
Я постучала нога об ногу и потерла руки – они замерзли, хоть я была в перчатках.
– Что, простите?
– А зачем, интересно, я попросила вас взять сменную одежду потеплее?
– На улице минус четыре! Странно, что пруд вообще не замерз еще. Я же умру от переохлаждения.
– Какой вы разборчивый. Так не хочу умереть, этак не желаю. Зачем, спрашивается, все усложнять… Ну, раз такое дело… – Я сняла пальто, и мороз немедленно пробрал меня до костей.
– Вы что, правда туда полезете?
– Один из нас должен это сделать, а вы, похоже, не в настроении.
Я решительно оглядела пруд, выбирая подходящий лист.
– Но, Кристина, подумайте же о тех, кто вас любит! – с насмешливым пафосом воскликнул Адам. – Им бы не хотелось, чтобы вы так поступили.
Я пренебрежительно от него отмахнулась. Без чертового листа кувшинки я отсюда не уйду. Ну, где тут
