что Барри грешит на Лео Арнольда. Интересно, как же он догадался о моих фантазиях насчет Лео? Я ведь никогда не обсуждала с ним моих клиентов.
– Что проку в его здоровье, если ты выглядишь черт-те как? – заметила Бренда, и все трое рассмеялись.
– А Бренда купила себе отличные новые туфли, – похвалил папа. – Черные, с вырезом на мыске и очень миленькими жемчужинками.
Папа отлично разбирается в женской обуви. Он любил ходить с нами по магазинам, когда мы были еще подростками, и удивительно умел подобрать туфли на любой случай. И вкус у него хороший. Он вообще любит и понимает женщин, ему нравится их образ мыслей, он проводит с ними все рабочее время, не говоря уж о всей жизни, которая прошла в доме, где были одни женщины, в том числе и его тетушки. Папа питает к женщинам искреннее уважение. Он принимает их слабости и восхищается достоинствами, знает наизусть те дни, когда им требуется сладкое – неизбежное следствие жизни отца-одиночки, воспитавшего трех дочерей, – и всячески старается учитывать их психологические особенности, включая потребность поболтать о своих переживаниях.
– А с чего вы взяли, что идете к нему на день рождения? – удивилась я их мощным приготовлениям.
– Он нас пригласил, когда был здесь, забыла? – ответил папа. – Что ж ты думаешь, мы пропустим такую мощную гулянку?
– Вряд ли это уж такое событие. Ему всего тридцать пять исполняется.
– Так-то оно так, но в этот вечер объявят, что он возглавит компанию «Бэзил», а это большое событие, учитывая, что его отец сорок лет там всем заправлял. А его отец оставил ему дело, когда мистеру Бэзилу был всего двадцать один год. Представляете, какая ответственность в таком юном возрасте! Ты хоть знаешь, что компания экспортирует свою продукцию в сорок различных стран по всему миру? Они продают шоколада на сто десять миллионов евро только в одной Ирландии и еще на двести пятьдесят – за границу. Это тебе не шутки. Я уверен, что там будет премьер-министр. Они добрые друзья с мистером Бэзилом. А если он в отъезде, то уж наверняка придут и министр иностранных дел, и внешней торговли, и труда, и инновационного развития. – Папа хлопнул в ладоши. – Да уж, там будет весело, я жду не дождусь этого празднества.
Я нервно сглотнула.
– Откуда ты все это знаешь?
– Из «Таймс». – Он взял газету со стола, потряс у меня перед носом и бросил ее обратно. – Твой паренек – наследный принц. К нему перейдет целое состояние.
– Он этого не хочет, – тихо пробормотала я, чувствуя, что меня охватывает страх за Адама. – Поэтому я о нем и забочусь. Если он будет вынужден встать во главе компании, то покончит с собой. В тот же вечер.
Они молча глядели на меня.
– Ну, значит, у тебя есть шесть дней, чтобы с этим разобраться. – В папиной улыбке я прочитала поддержку. – Дорогой мой ребенок, я намереваюсь дать тебе самый лучший совет, какой когда-либо давал за всю твою недолгую жизнь.
Я внимательно на него смотрела.
– Очень тебе советую сходить к тому сексуально помешанному.
Оставив Адама с его лэптопом в папином офисе – папу я убедительно попросила воздержаться от любых неуместных комментов, – я направилась в приемную Лео Арнольда, своего бывшего клиента, который фигурировал в моих сексуальных фантазиях в те бессонные ночи, что я провела до расставания с Барри. Я ни одной секунды не собиралась когда-либо воплощать эти фантазии в жизнь. На то они и мечты, чтобы отвлекать от печальной, мрачной действительности. Более того, я даже не уверена, что Лео – мой типаж, никакого влечения между нами не возникло, я, по сути, создала совершенно другого Лео Арнольда в своей голове, и это именно он назначал мне прием на поздние часы, чтобы, не в силах обуздать свою страсть, опрокидывать меня прямо на письменный стол, порой даже тогда, когда в соседней комнате
