возобновляются разговоры и видеоигра.
— Ты совсем не такого ожидал, так ведь? — понизив голос, спрашивает Макс.
Патрик и сам толком не понимает, чего именно он ожидал. Может быть, громких выкриков. Флага со свастикой.
— Вы, ребята, за здоровый образ жизни, что ли?
— Не совсем.
— Тогда кто вы такие?
— Мы называем себя «Американцы».
Они обсуждают иммигрантов. Ситуацию в стране. Шансы Чейза Уильямса стать кандидатом в президенты. Чуть ли не каждое предложение Макс заканчивает словами «так ведь?». Словно постоянно исправляет собеседника, проверяет, одинаковых ли взглядов они придерживаются.
Речь заходит о терактах. Патрик признается, что не понимает: почему Сопротивление появилось именно сейчас, такая большая сильная группировка и так неожиданно?
— Какое там неожиданно, — недовольно морщится Макс. — Это продолжалось годами. Началось, еще когда нашим родителям было столько же лет, сколько сейчас нам с тобой, во времена Противостояния. — И, загибая пальцы, он перечисляет: неудавшиеся взрывы на Таймс-сквер, попытка устроить эпидемию сибирской язвы, бомбы в посылках, стрельба в торговом центре, газовые атаки в метро. — Почти везде экстремисты так или иначе потерпели неудачу. Несколько трупов, несколько заголовков в газетах, а потом внимание общественности переключается на репортажи об очередном цунами или землетрясении. И только сейчас этим вечным неудачникам наконец-то удалось провернуть нечто значительное. И ты, друг мой, оказался тут замешан. Причем умудрился остаться в живых. Это просто удивительно. Ты теперь часть истории. Живой символ их поражения, наша надежда. — Голова Макса раскачивается, как воздушный шарик, с каждым предложением его голос становится все громче.
Патрик ненавидит, когда о нем так говорят: словно он не человек, а воплощенная идея. Именно поэтому Гэмбл и не общается с журналистами. Он меняет тему и спрашивает Макса, опасны ли, по его мнению, простые ликаны. Может, не следует стричь всех под одну гребенку и поголовно причислять к экстремистам?
— Не могу похвастаться, что лично знаю многих ликанов, — говорит он, — но они вроде бы в большинстве своем живут самой обычной жизнью. И особенно не жалуются. Вполне довольны, никому не причиняют вреда.
Макс неодобрительно качает головой и кладет руки на плечи Патрику.
— Послушай. Они представляют угрозу для здоровья людей. И омерзительны с биологической точки зрения. Никогда об этом не забывай, ладно?
— Ладно.
Макс отпускает его. Патрик допивает колу и трясет пустой банкой, требуя добавки. Вместе они идут к холодильнику.
— А теперь расскажи мне про своего отца, — просит Макс.
— Что именно ты хочешь знать? — уточняет Патрик, открывая банку и слизывая пену.
— Все.
Гэмбл не понимает, что именно рассказывать. Кит Гэмбл, его отец, носит тяжелые мотоциклетные ботинки «Левайс» и белые футболки. Пальцы у него вечно в синяках, а под ногтями грязь. Несколько раз в месяц отец сам стрижет себя перед зеркалом: подбривает виски и шею, а на макушке оставляет короткие волосы — обычная прическа морских пехотинцев. В колледже Кит Гэмбл учился на биохимика. Этакий одаренный разгильдяй. Именно там, в Калифорнийском университете в Дэвисе, он и познакомился с Нилом Десаи, своим лучшим другом. Их там прозвали Кирком и Споком в честь персонажей «Звездного пути». Киту скучно было горбатиться в лаборатории, он повсюду расхаживал в мотоциклетных ботинках, носил на поясе нож, его захватывали грандиозные идеи, но гораздо меньше привлекало их воплощение в жизнь. А Нил носил брюки цвета хаки, носки и сандалии. Этот добросовестный трудяга собирался сделать карьеру в области ветеринарной биохимии.
