человека, только весь покрыт серой шерстью, точь-в-точь как тот опоссум. Мелькают клыки. Из распоротого кресла вываливается клок пористого пластика, похожего на белый жир. Кровь живописно брызжет на иллюминаторы, капает с потолка. Тварь передвигается то на двух, то на четырех конечностях. Спина чуть согнута. Вместо лица — тупорылая морда. Изогнутые острые зубы напоминают костлявые пальцы: не оскал, а кулак скелета. Ручищи жадно тянутся вперед, длинные когти рассекают воздух. Вот лицо молодой пассажирки рвется на части, словно маска. Вот из чьего-то живота вылезают кишки. Вот чье-то горло расцветает жутким кровавым поцелуем. Вот маленький мальчик взлетает в воздух и ударяется о стену.
Самолет содрогается. Командир экипажа что-то кричит по громкой связи, но слов не разобрать, их заглушают вопли. Кто-то рыдает. Кто-то молится. Некоторые пассажиры вылезли из кресел, сгрудились в передней части салона и молотят руками и ногами в дверь кабины пилотов, в отчаянии бьются в нее плечами: они так хотят попасть внутрь, спрятаться от приближающегося к ним по проходу ужаса.
Патрик вспоминает, как недавно сидел перед телевизором, бесцельно переключал каналы и наткнулся на какое-то ток-шоу: выступал немолодой мужчина с ежиком седых волос и совершенно детским круглым лицом. Уставившись прямо в камеру, он говорил о ликанах, об акциях протеста в Вашингтоне и о положении в Республике: «Черт с ним, с равноправием. Никто не посмеет заявить, что у меня и у моей собаки равные права. И ответственность за это несу не я, а природа».
Отец тогда взял пульт и выключил телевизор.
— От разглагольствований этого субъекта у меня пропал аппетит, — сказал он, ковыряя вилкой спагетти и размазывая по тарелке красный соус.
Лицо у него было бледное и опухшее: накануне ему сделали кучу прививок. В случае укуса вакцина должна задержать распространение инфекции. Отъезд планировался уже через несколько дней. Калифорнийский отряд, инженерная бригада номер двести тридцать пять, сначала отправится в Петалуму и будет целую неделю усиленно заниматься подготовкой, а потом полетит в Республику. Основная задача — расчищать дороги и обезвреживать мины. В последнее время там обнаруживают все больше самодельных взрывных устройств, все чаще натыкаются на засады, в Республике постоянно завязываются перестрелки. Ликаны сражаются при помощи ружей и когтей, они не желают терпеть американцев на своей земле, хотят, чтобы военные покинули их страну. Битком набитый зеленый рюкзак отца стоял в коридоре, и Патрику при виде него представлялся гигантский желудок, который вытащили из убитого на охоте оленя.
Во всем виновата война. Именно из-за нее он оказался здесь, в самолете, и именно из-за нее ликан сейчас разносит этот самолет на куски. Патрик проклинает войну, проклинает ликана, проклинает отца. И в то же время хочет, чтобы тот сейчас оказался здесь. Уж отец бы не испугался, а, сжав кулаки, ринулся вперед. Не описался бы, как Патрик. Кока-кола наконец-то вылилась из него: теплая моча стекает по джинсам, по ногам, прямо в ботинки.
Задняя часть салона вся в крови, брызги ее образуют на стенах замысловатые узоры, напоминающие наскальные рисунки. Повсюду в разных позах раскиданы трупы, этакий сад поверженных статуй. До сих пор соседка Патрика сидела неподвижно и молчала. Страх приковал ее к месту. Ноутбук раскрыт, рука застыла на клавиатуре, пальцы надавили на клавиши, и на экране одна за другой перелистываются страницы, их заполняет одно длинное, нескончаемое слово, которое никто и никогда не прочтет. Ликан приближается, и женщина пытается встать, но не может: мешает пристегнутый ремень. Она, всхлипывая, возится с пряжкой и наконец выбирается в проход. Медлит, возвращается, хватает с откидного столика ноутбук. Зверь бросается вперед, вырывает у женщины из рук компьютер и обрушивает его прямо ей на голову. Раздается глухой стук, вспыхивают искры, на пол дождем сыплются куски пластика. У несчастной на шее теперь ожерелье из проводов, которые изгибаются, словно вены, с одного свисает обломок монитора. Ликан подтягивает жертву ближе, будто хочет обнять, и утыкается треугольной мордой ей в шею.
Внезапно хор воплей прорезает чей-то резкий возглас. Один из стюардов, азиат, спешит по проходу, спотыкаясь о мертвые тела. Он выскочил из кухни в хвосте самолета, в одной руке у него дымящийся кувшин с кофе, а в другой — открывашка с изогнутым серебристым когтем.
Ликан отбрасывает женщину в сторону, а стюард ловко швыряет в него кувшин. Кофе выплескивается и повисает в воздухе длинной коричневой дугой. Патрик не видит, что происходит дальше:
