они мелкие?..
— Да, да, да.
— Тогда мне придется послать эти часы в Швейцарию.
Джо стал смотреть в пыльные окна на пыльную улицу. Потом вынул из внутреннего кармана пиджака бумажник, отсчитал сотню долларов, положил купюры на стойку.
— Я вернусь через два часа. Поставьте к тому времени диагноз.
— Что поставить?
— Скажете мне, нужно ли их отправлять в Швейцарию.
— Хорошо, сеньор. Хорошо.
Выйдя из мастерской, он обнаружил, что бесцельно бродит по Старой Гаване. За год он много раз сюда ездил и успел решить для себя: это не просто город, это мечта. Мечта, у которой закружилась голова на солнцепеке, мечта, которая утонула в собственном безграничном стремлении к томной неге, в любви к сладострастному говору собственной агонии.
Он свернул за угол, за другой, за третий. И оказался на улице, где стоял публичный дом Эммы Гулд.
Эстебан дал ему этот адрес больше года назад, вечером накануне того кровавого дня — с Альбертом Уайтом, Мазо, Кротом, с беднягами Сэлом, Левшой и Кармине. Уезжая вчера из дому, Джо в глубине знал, что придет сюда, но поначалу не признавался себе в этом, потому что ему казалось: это глупость и легкомыслие. А в нем осталось очень мало легкомыслия.
Перед входом стояла женщина, смывая шлангом с тротуара осколки стекла, очевидно выбитого ночью. Она отправляла стекло и грязь в канаву, и те устремлялись вниз: мощеная улица шла под уклон. Когда она подняла глаза и увидела его, шланг повис в ее руке, но не упал.
Годы не были безжалостны к ней, хотя и не слишком пощадили. Она походила на прекрасную женщину, чьи пороки не прошли бесследно, на женщину, которая слишком много курит и пьет: обе эти привычки проявились в морщинках у внешних уголков ее глаз, в углах рта и под нижней губой. Нижние веки набрякли, а волосы казались ломкими, несмотря на здешнюю влажность.
Она приподняла шланг и продолжила свою работу.
— Говори, что хотел, — бросила она.
— А ты не хочешь на меня посмотреть?
Она повернулась к нему, но по-прежнему глядела на тротуар. Ему пришлось отступить, чтобы не замочить ботинки.
— Итак, ты попала в аварию и подумала: «Дай-ка я извлеку из этого выгоду»?
Она покачала головой.
— Нет?
Еще одно покачивание головой.
— А что же тогда?
— Когда за нами погнались легавые, я сказала шоферу, что удрать можно, только если свалимся в машине с моста. Но он не послушал.
Джо снова отступил от струи из ее шланга.
— И что же?
— И я ему прострелила затылок. Мы ушли под воду, я выплыла, а наверху меня ждал Майкл.
— Кто это — Майкл?
— Еще один парень, который сидел у меня на крючке. Он меня всю ночь поджидал возле отеля.
— Зачем?
Она хмуро глянула на него:
— Сначала ты, а потом Альберт: мол, я не могу без тебя жить, Эмма, ты вся моя жизнь, Эмма. Завели шарманку. Мне нужна была страховочная сетка, на случай если вы друг друга порешите. Какой еще выбор у девчонки? Я знала, что рано или поздно мне придется ускользнуть из ваших лап. Ну вы были и горазды оба
