Дальнейшие расспросы показали, что Русс периодически пытался дать понять Сандре, что их
взаимоотношения ему не нравятся. Однако Сандре каждый раз удавалось убедить его, что все в порядке:
иногда она не считалась с его мнением и всю вину возлагала на него, а порой убеждала, что до
осуществления мечты совсем близко.
Отрицание в их отношениях зашло слишком далеко. Русс постоянно отрицал жестокость собственного
опыта до тех пор, пока не почувствовал, что ему грозит смерть. Сандра неоднократно отрицала то, что
говорил Русс: что у него ничего не выходит и ему не удается почувствовать, что их отношения его
устраивают. Она старалась не замечать его сгорбленной спины, поникшего вида, усиливающейся худобы,
запавших глаз и явно выраженной депрессии. Надежда Сандры на то, что ее мечта о счастливой семье
сбудется, была так сильна, что даже на консультации она продолжала верить, что так оно и будет.
Русс был решительно настроен продолжить дело о разводе и жить отдельно. Он сказал, что от него как от
родителя уже нечего ждать и ему крайне необходимо пожить одному, чтобы обдумать все и заняться
самосовершенствованием.
Мы ясно видели, что Русс намерен разорвать эти отношения, и верили, что он чувствовал себя так, будто
иначе должен будет умереть. Наша задача как психотерапевтов состояла в том, чтобы помочь Сандре
осознать ее отрицания и убедиться, что она полностью получила и приняла информацию Русса и
установила с ним обратную связь.
Когда Сандра обнаружила, что консультация является консилиумом по поводу развода, а не по вопросу
сохранения брака, ее последние надежды рухнули. Она начала тихо плакать, когда мы попросили Русса
