Я скормила Уиллу еще кусочек, а затем хлеб, на который он поглядывал. В этот миг я осознала: я так настроилась на потребности Уилла, что мне не нужно смотреть на него, чтобы понять его желания. Патрик сидел напротив с опущенной головой, разрезая копченого лосося на маленькие кусочки и протыкая вилкой. Хлеб он оставил нетронутым.
— Кстати, Патрик, — начал Уилл, возможно почувствовав мою неловкость. — Луиза говорит, вы персональный тренер. Что это подразумевает?
Лучше бы он не спрашивал. Патрик прочел заученный монолог о личностной мотивации и о том, что в здоровом теле — здоровый дух. Затем он плавно перешел на расписание тренировок к «Викинг экстрим», температуру Северного моря, процент жира в организме, необходимый для марафонского бега, свое лучшее время в каждой дисциплине. Обычно я отключалась на этом этапе, но сейчас, сидя рядом с Уиллом, могла думать лишь о том, насколько это неуместно. Почему Патрик не может отделаться общими словами?
— Знаете, когда Лу сказала, что вы придете, я решил поискать в своих книгах какую-нибудь физиотерапию для вас.
Я подавилась шампанским.
— Это задача для специалиста, Патрик. Не уверена, что ты вправе что-то советовать.
— Но я специалист. Я работаю со спортивными травмами. И закончил медицинские курсы.
— Это не растянутая лодыжка, Пат. Я серьезно.
— Пару лет назад я работал с одним парнем, у которого был клиент-параплегик. Он говорит, что тот практически восстановился. Занимается триатлоном и так далее.
— Надо же, — сказала мать.
— Он дал наводку на одно новое канадское исследование, в котором говорится, что тренировки могут помочь мышцам вспомнить былые времена. Если заставить их как следует работать каждый день — это как синапс в мозгу, — все может вернуться. Спорим, если организовать вам по- настоящему хороший режим, вы заметите разницу в мышечной памяти. В конце концов, Лу говорит, вы раньше были человеком действия.
— Патрик, — громко сказала я, — ты ничего об этом не знаешь.
— Я просто пытаюсь…
— Не надо. Правда.
За столом повисло молчание. Папа кашлянул и извинился. Дедушка тревожно огляделся.
Мама, похоже, собиралась предложить всем хлеба, но передумала.
Когда Патрик снова заговорил, в его голосе чувствовался легкий оттенок мученичества:
— Это всего лишь исследование, которое, как мне показалось, может быть полезным. Но я умолкаю.
— Непременно об этом подумаю, — с равнодушным и вежливым видом улыбнулся Уилл.
Я встала, чтобы убрать тарелки, мечтая вылезти из-за стола. Но мама одернула меня и приказала сидеть.
— У тебя день рождения, дочка, — сказала она, как будто в другие дни не стремилась все сделать сама. — Бернард, ты не мог бы принести курицу?
— Ха-ха! Надеюсь, она больше не хлопает крыльями? — оскалил зубы папа.
Остаток ужина прошел без происшествий. Я видела, что родители совершенно очарованы Уиллом. О Патрике нельзя было сказать того же. Они с Уиллом больше не разговаривали. Когда мама накладывала жареную картошку — папа, как обычно, попытался стянуть лишку, — я перестала волноваться. Папа расспрашивал Уилла обо всем на свете, о его прошлой жизни и даже о несчастном случае, и тот, похоже, чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы отвечать откровенно. Я даже узнала кое-что новое. Например, его работа, видимо, была довольно важной, хотя он постарался преуменьшить свои успехи. Уилл покупал и продавал компании и извлекал из этого прибыль. Папе понадобилось несколько попыток, чтобы вытянуть из Уилла, что его представление о прибыли содержит шесть или семь нулей. Я невольно
