— Она все равно моя крошка. — Она сунула мне в руки две формы с фруктовыми кексами и пакет чистящих средств.
Я не знала, что и сказать. Я даже не люблю фруктовые кексы.
Разместить мои пожитки в квартире Патрика оказалось на удивление легко. Своих у него практически не было, а я мало что накопила за годы, проведенные в каморке. Единственное, из-за чего мы поссорились, — моя коллекция компакт-дисков, которую, оказывается, нужно было снабдить наклейками и расставить в алфавитном порядке, прежде чем объединять с его коллекцией.
— Чувствуй себя как дома, — без конца повторял он, словно я была гостьей.
Мы нервничали и испытывали странную неловкость, как на первом свидании. Когда я разбирала вещи, Патрик принес мне чай и сказал: «Хочешь, это будет твоя кружка?» Он показал, где что на кухне расположено, и несколько раз повторил: «Разумеется, ставь куда хочешь. Я не против».
Он освободил два ящика и шкаф в гостевой комнате. Другие два ящика были набиты его спортивной одеждой. Я и не знала, что существует столько разновидностей лайкры и флиса. Мои разноцветные вещи оставили несколько футов свободными, пустые вешалки уныло бренчали в шкафу.
— Придется докупить одежды, чтобы заполнить, — глядя на шкаф, сказала я.
Патрик нервно засмеялся:
— Что это?
Он смотрел на мой календарь, который я приколола на стену гостевой комнаты. Идеи были зелеными, запланированные мероприятия — черными. Когда что-то срабатывало (музыка, дегустация вин), я рисовала рядом улыбающуюся рожицу. Когда не срабатывало (скачки, художественные галереи), не рисовала ничего. В следующие две недели пометок было мало — Уиллу прискучили места по соседству, а я пока не уговорила его расширить поле деятельности. Я обернулась на Патрика. Он разглядывал двенадцатое августа, под которым стояли черные восклицательные знаки.
— Гм… это просто напоминание о работе.
— Ты думаешь, твой контракт не продлят?
— Я не знаю, Пат.
Патрик взял ручку с подставки, посмотрел на следующий месяц и написал на двадцать восьмой неделе: «Пора искать новую работу».
— Так ты будешь готова ко всему. — Он поцеловал меня в лоб и оставил одну.
Я аккуратно расставила в ванной кремы для тела, убрала бритву, увлажняющий крем и тампоны в зеркальный шкафчик. Поставила несколько книг на пол под окном гостевой комнаты, в том числе новые книги, которые Уилл заказал для меня на Amazon. Патрик обещал повесить полки, когда у него выдастся свободная минутка.
Он ушел бегать. Я сидела, глядя на замок за промышленной зоной и мысленно повторяя слово «дом».
Я совершенно не умею хранить секреты. Трина утверждает, что я касаюсь носа всякий раз, как только мне приходит в голову соврать. Родители до сих пор посмеиваются над записками, которые я писала учителям, чтобы прогуливать школу. «Дорогая мисс Траубридж, — гласили они, — пожалуйста, освободите Луизу Кларк от сегодняшних уроков, потому что у меня ужасные проблемы по женской части». Папа должен был меня отругать, но едва сдерживал смех.
Скрывать план Уилла от семьи было несложно — я неплохо скрываю тайны от родителей. В конце концов, все мы учимся этому в детстве и юности. Но как мне справиться с тревогой?
Следующие пару вечеров я пыталась понять, что Уилл намерен делать и как его остановить. Я лихорадочно размышляла об этом, даже когда мы с Патриком болтали, вместе готовя еду на маленькой кухоньке. Я узнала о Патрике кое-что новое: например, то, что он действительно знает сотню блюд из индюшачьей грудки. Ночью мы занимались любовью — это казалось почти обязательным, как будто мы должны были насладиться обретенной свободой. Как будто Патрик чувствовал, что я в долгу у него из-за того, что постоянно нахожусь рядом с Уиллом. Но едва он засыпал, я снова погружалась в раздумья.
