Во время короткой поездки на автобусе я пыталась придумать, что сказать родителям. Они будут в ярости, узнав, что я бросила идеальную, с их точки зрения, и хорошо оплачиваемую работу. После первого потрясения мать примет страдальческий вид и станет защищать меня, утверждая, что мне приходилось слишком тяжело. Отец, наверное, спросит, почему я не беру пример с сестры. Он часто об этом спрашивает, хотя не я разрушила свою жизнь, забеременев и требуя от родных финансовой поддержки и присмотра за ребенком. В нашем доме нельзя говорить ничего подобного, поскольку, если верить моей матери, это все равно что заявить, будто Томас не дар Божий, а все дети — дар Божий, даже те, которые частенько говорят «педик» и чье присутствие означает, что половина потенциальных кормильцев семьи не может найти себе приличную работу.
Я не смогу поведать им правду. Конечно, я ничего не должна была Уиллу и его семье, но не хотела, чтобы их донимали любопытные соседи.
Все эти мысли теснились у меня голове, когда я вышла из автобуса и пошла вниз по склону холма. А потом я завернула на нашу улицу, услышала крики, ощутила легкую дрожь воздуха и на время обо всем забыла.
У нашего дома собралась небольшая толпа. Я прибавила ходу, опасаясь, что случилось несчастье, но затем увидела родителей на крыльце и поняла, что наш дом вообще ни при чем. Всего лишь последняя из долгой серии маленьких войн, отличавших брак соседей.
Что Ричард Гришем не самый верный муж, не было новостью для соседей. Но, судя по сцене в саду, могло быть новостью для его жены.
— Ты что, считаешь меня полной идиоткой? На ней была твоя футболка! Которую я заказала тебе на день рождения!
— Детка… Димпна… это не то, что ты думаешь.
— Я зашла за твоими чертовыми яйцами по-шотландски! [40]И увидела ее в твоей футболке! Бесстыдница! А я даже не люблю яйца по-шотландски!
Я притормозила, проталкиваясь через небольшую толпу к нашим воротам и глядя, как Ричард уворачивается от DVD-плеера. За плеером последовала пара ботинок.
— И давно они так?
Мать в аккуратно завязанном фартуке расплела руки, сложенные на груди, и посмотрела на часы.
— Добрых три четверти часа. Бернард, как по-твоему, добрых три четверти часа?
— Смотря откуда считать — когда она начала выбрасывать одежду или когда он вернулся и обнаружил это.
— Я сказала бы, когда он вернулся домой.
— Тогда скорее полчаса, — поразмыслив, решил папа. — Однако в первые пятнадцать минут она вышвырнула из окна изрядно вещей.
— Твой папа говорит, что, если на этот раз она все-таки его выгонит, он поборется за «Блэк энд Декер» [41]Ричарда.
Толпа росла, но Димпна Гришем не сдавалась. Напротив, казалось, рост аудитории ее воодушевляет.
— Забирай свои грязные журнальчики! — крикнула она, швыряя из окна стопку журналов.
В толпе раздались одобрительные возгласы.
— Посмотрим, как ей понравится, когда ты засядешь с ними в уборной вечером в воскресенье! — Димпна исчезла в доме и вернулась к окну, вывалив корзину белья на лужайку. — И свои грязные подштанники. Посмотрим, будет ли она считать тебя… как бишь там?.. жеребцом, когда ей придется стирать их каждый день!
Ричард тщетно подбирал охапки своих вещей, приземлявшихся на лужайку. Он что-то кричал в окно,
