но на фоне общего шума и улюлюканья трудно было расслышать. Словно ненадолго признав поражение, он пробился сквозь толпу, отпер свою машину, швырнул на заднее сиденье охапку вещей и захлопнул дверцу. Удивительно, но никто не покушался на его грязное белье, хотя коллекция компакт-дисков и видеоигр пользовалась успехом.
Бабах! Все на мгновение замолчали, когда стереосистема приземлилась на дорожку.
Ричард с недоверием поднял взгляд:
— Сумасшедшая сучка!
— Ты трахал эту сифилитичную косоглазую тролльчиху из гаража, а я — сумасшедшая сучка?
— Как насчет чашки чая, Бернард? — повернулась к отцу мать. — По-моему, становится довольно прохладно.
— С удовольствием, дорогая. Спасибо. — Отец не сводил глаз с соседского дома.
Когда мать ушла в дом, я заметила машину. Это было так неожиданно, что сначала я ее не узнала — «мерседес» миссис Трейнор, темно-синий, приземистый и неброский. Она притормозила, изучая сцену на мостовой, и мгновение помедлила, прежде чем выйти из машины. Она постояла, разглядывая дома, возможно, в поисках номеров. А затем увидела меня.
Я сбежала с крыльца и пошла по дорожке, прежде чем папа успел спросить, куда я направляюсь. Миссис Трейнор стояла подле толпы и взирала на хаос, как Мария-Антуанетта — на бунтующих крестьян.
— Семейная ссора, — сообщила я.
— Заметно. — Она отвела глаза, как будто смутилась.
— И вполне конструктивная по их стандартам. Они ходят к семейному консультанту.
Элегантного шерстяного костюма, жемчуга и дорогой стрижки хватало, чтобы миссис Трейнор выделялась на нашей улице на фоне тренировочных штанов и дешевых ярких тряпок из сетевых магазинов. Держалась она очень чопорно, хуже, чем в то утро, когда застала меня спящей в комнате Уилла. Дальним уголком сознания я отметила, что не стану скучать по Камилле Трейнор.
— Мне хотелось бы побеседовать с вами. — Из-за шума толпы ей пришлось повысить голос.
Миссис Гришем приступила к коллекционным винам Ричарда. Каждую разбитую бутылку встречали радостные вопли и очередные искренние мольбы мистера Гришема. Ручеек красного вина вился между ног и стекал в канаву.
Я посмотрела на толпу, а затем на свой дом. Я просто не могла привести миссис Трейнор в нашу гостиную, заваленную игрушечными паровозиками, с тихо дремлющим перед телевизором дедушкой, мамой, прыскающей освежителем воздуха, чтобы скрыть запах папиных носков, и Томасом, выскакивающим перед гостями, словно чертик из табакерки, с коронным «педик» на устах.
— Мм… Сейчас не лучшее время.
— Быть может, поговорим в моей машине? Послушайте, всего пять минут, Луиза. Несомненно, пять минут вы обязаны нам уделить.
Парочка соседей глянула в мою сторону, когда я забиралась в машину. Мне повезло, что Гришемы — сенсация дня, не то меня тут же принялись бы обсуждать. На нашей улице если садишься в дорогую машину, значит подцепила футболиста либо тебя арестовали полицейские в штатском.
Дверца захлопнулась с едва слышным щелчком, и внезапно воцарилась тишина. Автомобильный запах кожи и мы с миссис Трейнор, больше ничего. Никаких оберток от конфет, грязи, забытых игрушек или ароматизаторов, призванных замаскировать вонь пакета с молоком, разлитого три месяца назад.
— Я думала, вы с Уиллом неплохо ладите. — Она словно обращалась к кому-то прямо перед собой. Когда я не ответила, она спросила: — Вас не устраивает оплата?
— Устраивает.
— Хотите увеличить обеденный перерыв? Я понимаю, что он довольно короткий. Я могу попросить Натана…
