Шкура… Да вид такой, будто шкуру содрали, причем давненько. Голова, казалось, сплошь состояла из пасти и зубов — орудие убийства, где мозгу нет места, да и ни к чему он ей, на бегу в разные стороны отлетали тягучие брызги слюны, выпускаемой в аппетитных предчувствиях.
И это омерзительное создание, ожившее воплощение всей грязи отравленных пустошей, мчалось сейчас прямиком на него. Не вызывало сомнения, что жить ему остались жалкие мгновения. Сейчас подбежит, ухватит, как того дурака, утащит в развалины и там с наслаждением будет рвать сладкое мясо, хрустя костями и многочисленными имплантатами.
И почему оно выбрало именно его?! Мчится, игнорируя зейпов, до которых куда ближе. Или и правда вонючие шкуры вызывают у тварей брезгливость?!
На этот раз настороженные зейпы не проспали. В мчащегося монстра полетели несколько копий, и двум из них удалось добраться до цели. Раны они нанесли несерьезные, но этого хватило, чтобы тварь потеряла равновесие, оступилась, перекатилась через спину с обиженным ревом. И потеряла свой главный козырь — скорость.
Кустарные приводы боевых систем работали медленно, и все же сразу две турели успели поймать монстра в прицел. Одна так и застыла, блокированная интеллектуальным предохранителем — в зоне действия огнемета находились зейпы, вторая разразилась очередью малокалиберного кинетического орудия. Тварь, не успев разогнаться для завершения атакующего рывка, покатилась по мерзлой земле, разбрызгивая кровь и куски плоти.
Лереида этого уже не видел. Он с прытью, которой даже твари могли бы позавидовать, карабкался по броне, думая лишь об одном: тут уж, разумеется, не до выверенного изящества движений, но желательно не сломать каблуки.
И еще он внезапно вспомнил о давнем, давно позабытом под накипью закачанных данных, коими торопливо и жадно загружал голову, ни разу не подумав о таком понятии, как мера.
Он ведь когда-то, еще до того, как этот мир превратился в грязную свалку, приложил руку к созданию тварей, в том числе и этой, которая едва его не убила. У него тогда было другое тело и звали его иначе. Он обладал могучим голосом, завидным басом и любил покричать. И на тех задохликов-биологов тоже орал, заставляя добиться немедленного результата. Жалкие людишки, пытаясь спастись, взяли моду укрываться в подземных сооружениях или просто руинах, и автоматизированные противопехотные комплексы не могли их там уничтожать с высокой эффективностью. Вот и требовал он от всезнаек создать вечно голодных кошек против этих трусливых крыс.
Биологи и создали — на его голову. Обидно, ведь когда-то он этими тварями умел управлять. А сегодня их одичавшие потомки нанесли потери его отряду и едва не совершили самое ужасное, что только возможно.
Шагу больше из кабины не сделает без устроенного по всем правилам охранного периметра.
Глава 24
— Знакомое место, — заметил Либерий, когда гонка, наконец, прекратилась.
— Ты здесь уже бывал? — удивился Влад. — Вроде рассказывал, что долго служил на западной границе, а про юг ни слова.
— Ну да, так и было. К тому же на юге наши воины не служат: серьезные стычки редки, обычно справляются силы самообороны. Но про это место у нас каждый слышал. Приметное оно и знаменитое. Вон, посмотри на гряду холмов. Пять башен древних стоят в ряд, их называют Пять Пальцев. С другой стороны городок должен быть, сильно разрушенный, отсюда не видать. Там искатели любят бродить, металла хорошего много попадается. Но не каждая ватага рискует сюда забираться. Хоть и не так уж далеко от Подонца, но самая крайняя граница — дальше уже никто не отваживается шагнуть. Озеро, что перед грядой, тоже приметное. Приглядись — это будто цепочка озер, связанная протокой. Течение там есть, речка, по сути, получается, с запрудами из-за оползней. Плохое там что-то, земля от этого постоянно дрожит, ползет, воду перекрывает.
— И чем же это место так знаменито?
— Застава здесь раньше была самая южная. В первые годы ордена. Тогда иногда из отравленных земель еще выходили люди, вот она их встречала. Потом оползень сошел, ни заставы, ни воинов не осталось. Лишь патрули на север смогли вернуться.
— Либерий, это получается, что вы все от древних произошли, и даже помогали им поначалу. Так?
— Ну и что? Я разве отрицал? Мы ведь не сами по себе появились, они наши предки.
— И в чем смысл делать теперь из них врагов? Неправильно это как-то. Церковь ваша до власти дорвалась и никак остановиться не может.
— А ты считаешь, что в нашем мире все должно быть правильно?
— Хотелось бы, да разве получится…
— Я вот тоже так думаю. И даже больше: везде найдется какая-нибудь неправильность. Вон Тейя, жила в мире, где не было денег. И что? Пришли туда несколько хитрых древних, обманули всех, повытаскивали из машин эти ваши ячейки, подорвали все, что смогли, а затем испоганили то, что уцелело.
— Примерно так и было…
— В твоем небось тоже можно вспомнить немало таких глупостей.
— Можно… Либерий, если верить обновленной карте, то примерно через час они пройдут вдоль этой гряды.
— Уверен?
— Ну за нее точно не полезут, потому что вода мешает. Ты бы на их месте стал устраивать переправу без острой необходимости?
— Я на месте тварей никогда не бывал. Хотя с тобой насмотрелся всякого… Нет, вряд ли они в воду сунутся. Тем более, там берега топкие, а машины у них не летающие.
— Уверен, что не летающие?
— Ну, таких, как Эхнатон, я у них не видел и не слышал ни от кого.
— А не бывало, что ваши отряды исчезали, ничего не рассказав?
— На границе всякое случается…
— Значит, машины, не уступающие Эхнатону, у них могут быть…
— Да запросто. Хотя не понять, почему они их не выводят в бой почаще. Смели бы нас, как сор метлой.
— У нас пять энергоячеек. К ним подсоединены блоки коннекта дронов в качестве дистанционного управления. Мне достаточно захотеть, и они взорвутся. Не уверен, что дальше на пути встретятся такие удобные условия, так что предлагаю заложить все здесь.
— Это твоя война, ты и думай.
— А зачем тогда со мной пошел?
— Да прикрыть тебя от тварей.
— Эхнатон их не подпустит.
— Не доверяю я этой железяке… О Господи! До чего же я докатился!.. Оберегаю тварь от тварей, не надеясь, что проклятая машина с этим справится…
— Думаю, руководство ордена тебя бы за такое хвалить не стало, — хмыкнул Влад.
— А я даже подумать боюсь. Представить их реакцию. Влад, я так понимаю, эти ячейки рванут не хуже, чем в том лагере, и потом, когда мы были в плену?
— По идее, да.
— Это хорошо. Знатно должно получиться.
— Там, в лагере, я от взрыва был метрах в двухстах-трехстах и не погиб только потому, что система контролера спасла. Предлагаю, как минимум, три заложить вблизи озер. Вероятность того, что они проедут неподалеку от воды, мне кажется, выше.
