падать один за другим. И не просто падали: их тела будто злобная сила отбрасывала, иногда отрывая при этом конечности и снося головы.
Дроны не двигались — факт обстрела не вывел их из равнодушного состояния. Но разведчика не просто так определили на эту роль — его интеллектуальный блок хоть и не блистал зрелой мудростью, но кое-что наработать успел. При первых попаданиях он немедленно развернулся к источнику угрозы крепкой лобовой броней и без приказа открыл ответный огонь. Лереида, увидев, как кинетические снаряды вышибают каменную крошку из стен башни на холме, заорал голосом и на биометку:
— Огонь! Сосредоточенный огонь по второй башне с юга! Ориентир — попадания орудия Рена один!
Четыре машины не откликнулись — сильно пострадали при взрывах, остальные активировали турели и открыли беглый огонь. В башню полетели сгустки плазмы, шарики кинетических снарядов, ракеты с разнообразной начинкой. Древнее строение охватило огнем, но странное дело — серьезных разрушений заметно не было.
Вскоре обстрел начал затихать — оружие требовало перезарядки, а перепуганные зейпы, как всегда, не спешили шевелиться. Рискнув открыть люк, Лереида, высунув голову, заорал:
— Придурки! Быстро меняйте кассеты у турелей! Бегом!
Люк он тщательно закрыл за собой. Не стоит вредить телу тесным знакомством с радиацией. И еще он успел понять, что противник бездействует. Уничтожен? Нет, разведчик продолжает вести огонь скупыми, выверенными очередями, и почему-то сместил его в сторону от башни. Лереида настроил максимальное увеличение и успел увидеть, как за гребень холма перевалила огромная тень. Не тварь-переросток и не дрон колесный или гусеничный. Что-то непонятное.
Прокрутив запись назад, выделил удачный кадр. Да, так и есть. Огромная боевая машина на антигравитационной тяге. Неудачный ракурс, да и давно он с ними не сталкивался. Передал картинку в центр, получил результаты анализа, некоторое время пребывал в паническом ступоре, затем начал орать на главном канале:
— Лереида вызывает Крепость! Лереида вызывает Крепость!
— Крепость слышит тебя, сестра Лереида.
— Жаба тебе сестра, Таций! Вы куда меня послали?!
— Ты забыла приказ?
— В том-то и дело, что нет! Но в приказе ничего не говорилось, что меня будут бомбить ядерными зарядами и обстреливать Эхнатонами!
— Не понял. Проясни обстановку.
— Мы попали в засаду. Кто-то устроил взрывы. Пять взрывов. Несколько машин сильно пострадали. Потом начался обстрел из кинетики. Мы засекли, как минимум, один Эхнатон и отогнали его огнем. У нас большие потери. Нужна подмога. И еще мне нужна замена. Я пострадал.
— Ты ранен?
— Когда все это произошло, я серьезно повредил ноготь. Нужна немедленная регенерация и курс отращивания. Моя рука превратилась в отвратительного вида убожество!
— Ноготь?! Сестра, успокойся.
— Я уже говорил, кто твоя сестра! Я тебе не женщина!
— Успокойся. Ты так часто меняешься, что сам не успеваешь к этому привыкнуть, а уж мы тем более.
— Мне нужен ноготь. Мой ноготь. Смените меня. Я сильно пострадал.
— Мы считаем, что лишь ты достоин выполнить поставленную задачу.
— Чем же я так к ней подхожу?! Незаменимого нашли?!
— Все гораздо сложнее.
— Я должен знать!
— Тейя Наррис.
— Что за Тейя Наррис?
— Забыл и это? Вспомни. Такое невозможно забыть.
— Что я должен вспомнить? Что? Ч…
Лереида вспомнил.
Миниатюрная стройная брюнетка, в теле ни единого видимого изъяна, разве что, по общепринятым канонам, объем бедер и груди заметно меньше, чем идеал. Но талия… Талия божественна. Кажется, что ее можно легко сжать двумя ладонями, но при этом никто не скажет, что она чересчур худая. Гармоничнее самой Гармонии, так вроде обозвал ее тот щелкопер, который вился вокруг. Как вились и другие похотливые твари, надеясь добраться до этой неприступной скалы, по заслуживающим доверия слухам, холодной, как лед комет, и ни о чем, кроме своего спорта, не помышляющей. Дензис, у которого затем, уже на войне, крыша окончательно развалилась от занудно-ханжеских размышлений на тему всеобщего упадка морали, даже объявил ее тогда… Кем он ее объявил? Да какая теперь разница. Просто еще один из тех, кто хотел извлечь пользу из чужой славы. Но, как все остальные, не сильно преуспел.
А ведь Дензис тогда и еще кое-что сделал. Лереида смутно припомнил, что именно он был одним из тех, кто настаивал включить капсулу Тейи в список объектов на орбите, обладающих правом неприкосновенности. Пожалуй, это единственный случай, когда мясник, часа неспособный существовать без крови, с такой горячностью настаивал на сохранении чьей-то жизни.
Тейя была не только красавицей и непревзойденной звездой, поднявшей фрикаст на принципиально новый уровень, превратив его в культовый вид спорта. Это не могло не поднять ее на вершину популярности. И еще она была заражена гнилостью снобизма от ногтей ног до кончиков длинных ровных волос, волнующе поблескивающих, как это часто бывает у тех, чьи родители много времени проводили в дальнем космосе. Ри для столь нежного возраста был вопиюще высок, и тех, кому до нее было в этом далеко, она попросту не считала за людей. Но мастерски это скрывала, и потому от тех, кого позже назовут радикалами, шли и шли посланники-зазывалы, предлагавшие или умоляющие влиться в их ряды.
Поклонники свободы изменений даже отдельное направление моды придумали: «Быть Как Ти». Тейю Наррис, само собой, избрали почетным шефом, миллионы граждан и гражданок, будто сойдя с ума, перекраивали свою внешность по ее подобию. Популярность Тейи достигла пика, но даже не думала идти на спад. Это было что-то вроде болезни. Мегаполисы заболели Тейей.
Сама Наррис, что неудивительно, на процедуру назначения шефом не явилась, как всегда, вежливо сославшись на невероятную занятость.
Невзирая на все отказы и подчеркнутую натуральность, судьи решили сделать ей предложение и озвучить его послали Лереиду. Тогда его и звали иначе, и выглядел он иначе. Выглядел так, как выглядели все, кто выбрал «Быть Как Ти».
Если откровенно, ни один из них на Ти не походил. Не походил и Лереида, но старался. Милая хрупкость так и осталась недостижимой мечтой — вместо нее у него раз за разом получалась неуклюжая вешалка, стилизованная под скелет, к тому же скелет донельзя тощий. Васильковые глаза выглядели чем угодно, но только не васильковыми глазами. В лучшем случае водянистыми, а ведь пигментацию подбирал по точным образцам. Никогда у него не ладилось с этим… Вместо чуть удивленного и одновременно озорного взгляда вообще что-то несусветное выходило, и это несусветное таращилось с тупостью жвачного животного. А тогда еще в отчаянии переборщил с грудью, размера эдак на три. Очень уж хотел усилить сексуальность. Поэтому природная склонность к сутулости существенно усилилась, да и выглядели молочные железы странно, будто на доску приклеили пару огромных дынь. Волосы, что уж может быть проще, тоже не удались, и голова казалась не слишком новой шваброй для оригиналов, предпочитающих делать уборку вручную.
Но он старался, меняя свое тело снова и снова, пытаясь добиться максимального сходства. Иногда даже хотелось навеки потерять зрение. Его не обманешь, в отличие от рук — на ощупь тело казалось неотличимым от тела Тейи.
Тейя встретила его подчеркнуто приветливо, но сразу, сославшись на ту же занятость, сообщила, что времени у нее всего несколько минут. И с вежливо-внимательным видом слушала, как он, запинаясь от робости перед «Той Самой Ти», пытается донести до нее смысл послания судей. И даже от себя добавил, что все они как один мечтают о том, что она займет место в их рядах.
